Инициатору и вдохновителю коллективной работы Ольге Михайловне Фрейденберг от признательных товарищей
И. Франк-Каменецкий
М. Тихая-Церетели
В. Струве
Б. Казанский
29/V 32 г. *


Напечатано по распоряжению Академии наук СССР 22 мая 1932 г.
Непременный секретарь академик В. Волгин


Редактор издания академик Н. Я. Марр


Технический редактор Л. С. Ляпунова. – Ученый корректор Д. Е. Максимов


Начато набором в январе 1932 г.- Подписано к печати 22 мая 1932 г.

Тит. л. + 2 нен. + 288 стр. – Бз*) – 18 8/10 печ. Л. – 43536 тип. зн. – Тираж 3000
Ленгорлит № 39536. – АНИ № 158. – Заказ № 136
Типография Академии Наук СССР, В. О., 9 линия, 12

Содержание

I. Целевая усановка коллективной работы над сюжетом Тристана и Исольды – О. М. Фрейденберг….1–16
II. Роман о Тристане и Исольде по кельтским источникам – А. А. Смирнова…. 17–35
III. Иштарь-Исольда по германским материалам – В. А. Брима….37–37
IV.Иштарь-Исольда в древне-восточной мифологии – В. В. Струве…. 49–70
V. Иштарь-Исольда в библейской поэзии…. – И. Г. Франк-Каменецкого…. 71–89
VI. Сюжет Тристана и Исольды в мифологемах эгейского отрезка Средиземноморья – О. М. Фрейденберг…. – 91–114
VII. Античные аспекты Сюжета ристана и Исольды – Б. В. Казанского…. 115–135
VIII. Женский образ mzeeunaqav *грузинских сказок – М. Г. Тихой-Церетели 137–174
IX. Абесалом и Этер – К. Д. Дондуа…. 175–182
X. Любовные мотивы нартовского эпоса горцев Северного Кавказа – Н. М. Дригина…. 188–199
XI. Мотивы Тристана и Исольды по материалам русских сказок – Т. С. Пассек….201–214
XII. Архаический эквивалент мифа л Тристане и Исольде в мордовском фольклоре – Б. А. Латынина…. 215–226
XIII. Сюжет Тристана и Исольды в мордовском фольклоре – А. Г. Эндюковского…. – 217–260
XIV.Итоги коллективной работы над сюжетом Тристана и Исольды – И. Г. Франк-Каменецкого…. 261–276

Указатель мотивов, составил И. Г. Франк-Каменецкий…. 277–284
Указатель имен действующих лиц мифов и сказаний…. 284–286

Akadémie des Scieces de l’URSS
Institut de Langage et de Mentalité

Tristan et Iseut

De l‘heéroïne* urope féodale à la dé l’épeque matriarcale en Afreurasie


Etude collective de la Section de Sémantique de mythe et folklore

rédigée par N Marr

Table des mati\eres
I.Le but des études collectives sur le sujet de Tristan et Iseut, par O. M. Freudenberg…. 1–16
II. Le roman de Tristan et Iseut d‘apr\es les sources celtiques, par A. A. Smirnov…. 17–36
III. Ishtar-Iseut d‘apr\es les sources germanigues, par B. A. Briem…. 37–47
IV. Ishtar-Iseut dans la mythologie de l’Ancien Orient, par W. W. Struve…. 49–70
V. Ishtar-Iseut dans la poésie biblique, par I. G. Frank-Kaménetski…. 71–89
VI. Le sujet de Tristan et Iseut dans les mytholog\emes du secteur Egéen de la Mediterranée, pat O. M. Freudenberg….91–114
VII. Les aspects antiques du sujet de Tristan et Iseut, par B. V. Kazanski…. 115–135
VIII. Mzeeunaqav, héroïne des contes géorgiens, par M. G. Tikhaia-Tsérét/li....137–174
IX. Abessalome et Ether, par C. D. Dondoua….175–182
X. Thèmes d’amour dans l‘épopée narte des montaquards duCaucase du Nord, par N. M. Driaghine….183–199
XI. Eléments de la légende de Tristan et Iseut d‘aprés les contes russes, par T. S.Passek…. 201–214
XII. L‘équivalent archaïque du mythe de Tristan et Iseut dans la folklore mordvin, par B. A. Latynine…. 215–226
XIII. Le sujet de Tristan et Iseut dans le folklore mordvin, par A. G. Endioukowski…. 227–260
XIV. Résultats des etédes collectives sur le sujet de Tristan et Iseut, par I. G. Frank-Kaménetski…. 261–276

Index des thémes, par I. G. Frank-Kaménetski….277–284
Index des noms….284–285

Целевая установка коллективной работы над сюжетом Тристана и Исольды

О. М. Фрейденберг

1

Настоящий сборник содержит серию статей, подготовленных к печати в результате коллективной работы, проведенной в 1929–1931 гг. Группой палеонтологической семантики мифа и фольклора Яфетического института Академии Наук. В данном периоде яфетидологических работ основная задача группы заключалась в разработке проблемы стадиальности на подсудном ей материале. Нельзя было, поэтому, ограничиться установлением семантического пучка, лежащего в основе той или иной группы сюжетов. Нужно было: 1) проследить различные оформления сюжета в связи со сменой социально-экономических укладов и 2) наметить генезис семантического пучка, т. е. порядок последовательного закрепления за словом отдельных (образующих данный пучок) значений в зависимости от развития производственного процесса первобытного общества, выдвигающего в центр идеологических представлений те или иные явления окружающего мира.
При выборе коллективной темы группа остановилась на анализе сюжета Тристана и Исольды. Выбор именно этой темы не был случаен: Н. Я. Марр давно интересовался генезисом сюжета «Тристана и Исольды», и в очень многих работах касался его и возвращался к нему. Положив в основу своих работ именно данную проблему, группа встала на путь коллективности еще и в том отношении, что централизовала свои работы вокруг актуальных запросов яфетидологии. Уже давно Н. Я. Марр говорил о том, что в «Тристане и Исольде» мы имеем дело с так называемым яфетическим эпосом, т. е. с созданием в терминологии Н. Я. тех лет – доисторической общественностью Афревразии сказаний о космических стихиях, о солнце-Тристане и воде-Исольде, причем то, что мы сейчас называем поэмой

или романом двух любовников, представляет собой кельтское (мы бы сказали теперь: стадиальное) оформление этих доисторических сказаний, оформление средневекового западного феодализма. Задача, которую предстояло группе выполнить, обрисовывалась из положений, выдвинутых Н. Я. Марром еще в 1923 г. в статье «Из поездки к европейским яфетидам» (ЯС III. 46). «Занятия по кельтским языкам» – писал Н. Я. Марр – …осветили невиданным светом ряд культурно-исторических важных западно-европейских терминов и раскрыли происхождение, яфетическую природу имен известных героев средневекового европейского эпоса, что заставило вплотную подойти к вопросу о знаменитом романе «Тристан и Исольда», его связях и его генезисе. Помимо средневекового персидского романа «Виса и Рамин», с «Тристаном и Исольдой» в родстве оказался обрывок армянского эпоса о Сартенике… и т. д…. У нас источником общим для творений иранского, кавказского и бретонского, единственным на этих столь отдаленных друг от друга пунктах наметился яфетический эпос, народное сказание о стихиях доисторического или космического содержания, составляющее единый фонд первоначального населения Европы и Передней Азии. Блестяще оправдалось предположение G. Paris, что в Тристане имеем солнце, преображенное в героя любви; разъяснились равным образом не только в своем значении, но и морфологически имена других героев и героинь романа; в беспримерном во всей Европе, как G. Paris предполагал, во всем мире, любовном романе французского или английского феодального средневековья оказались пережитки эпических рассказов далекой доисторической общественности космической эпохи». Далее Н.Я. Марр говорит о доисторических первосоздателях «космической фабулы, связей, расхождений, любви и вражды солнца, месяца, моря-воды, Тристана, Марка и Исольды» и заканчивает так: «Тристан и Исольда... имеет свои генетические сродные параллели и на востоке в Иране и на Кавказе, и в эгейском отрезке Средиземноморья ... и ... все они в совокупности, да каждый в отдельности, вместе с Илиадой и Шах-Намэ... принадлежат творчеству одного в того же мира, в архетипе творчеству до-индоевропейского яфетического населения соответственных районов старых частей света; более того, там же, в работах у меня еще на западе наметилось также, какое из семи или пяти яфетических племен было последним передатчиком этой поразительной мировой поэмы любви позднейшим поколениям человечества: это были галлы или кельты, они же колтаны или колхи, они же сколоты или скифы, одинаково как на западе, так и на востоке; никто ни у кого, ни запад у востока, ни восток у запада не брал в этом культурном творчестве ничего, все бралось в каждом

районе из своих недр, своих этнических залежей общего субстрата всего населения Европы и Передней Азии». Помимо этих высказываний, для группы еще имели первостепенное значение и слова Н.Я. Марра в «Иштари» (ЯС V 113): «Начав с Тристана и Исольды, в частности я незаметно для себя докопался до Иштари, оказавшейся ее (Исольды) прародительницей, ее тезкой». Подзаголовком к этой статье Н.Я. Марр поставил: «От богини матриархальной Афревразии до героини любви феодальной Европы», где под этой героиней любви понималась именно Исольда, одно из завершений (мы теперь сказали бы – стадиальных эквивалентов) Иштари. Так как группе предстояло проделать обратный путь, от Исольды к Иштари, она приняла подзаголовок своей коллективной работы: «От героини любви феодальной Европы до богини матриархальной Афревразии».
Как уже было сказано, основные руководящие высказыванья Н.Я. Марра о сюжете «Тристана и Исольды» относились к 1923 г. Между 1922 г. и 1931 г. лег период времени, имевший решающее значение для яфетидологии: период уточнения теоретических предпосылок на основе марксистской методологии и стремления как можно планомерней проводить их на конкретном «яфетическом» материале, т. е. на материале «забытой истории» современных народов. Этот новый этап в развитии яфетидологии выдвинул на первый план проблему стадиальности. Правда, и в 1923 г. Н.Я. Марр уже в приведенных его высказываньях давал установку на стадиальность: основная мысль Н. Я. о сюжете «Тристана и Исольды» заключалась в том, что сюжет не рождается из ничего, но что его история есть история его развития, т. е. что он построен на семантическом пучке, отражающем мышление «космической» стадии, обусловленное производственным процессом первобытного общества. Наличный в оформлении средневекового феодализма сюжет является лишь последним звеном в длинной цепи трансформаций, обусловленных сменой форм общественного уклада. Когда группа приступила к работе, проблема стадиальности была уже сформулирована. Приведенные выше высказывания Н.Я. Марра, оставаясь в силе в основном, потребовали некоторых уточнений. Палеонтология сюжета, показывая возникновение этого сюжета на почве определенного миросозерцания, раскрывает не одну эпоху первобытной общественности, но последовательные стадии развития мышления и миросозерцания в зависимости от смены форм общественного уклада. Термин «яфетический», в применении к до-индоевропейским творцам этого миросозерцания, совершенно утратил свое этническое значение и является просто указанием на ранние стадии первобытной общественности. Термин

«космическая фабула» принимается яфетидологами условно для обозначения миросозерцания до-тотемистического общества, говоря о том, что на этой стадии в коллективном сознании уже закреплен целый ряд явлений внешнего мира, воспринимаемых впоследствии как элементы космоса. Следовательно, отводя генезис сюжета «Тристана и Исольды» к «эпохе космического мировоззрения», Н. Я. Марр указывал только на начальную стадию сюжета; группе предстояло воссоздать его стадиальный процесс. Это значило, что группа должна была проследить весь путь сюжетные трансформаций, отражающих отдельные этапы развития мышления, в зависимости от смены социально-экономических укладов.

2

Формальный метод в литературоведении заключался в том, что литература рассматривалась им в качестве готового, самостоятельного и изолированного явления. Литература, с точки зрения формалистов, не представляет собой надстроечной категории, а потому не связана с историей общественного мировоззрения. Существует – учили формалисты – вечная жизнь форм, вечные законы литературного сюжетосложения; каждое литературное произведение индивидуально создано (даже, верней, сделано) отдельным автором по этим вечным законам. Отсюда, художественность произведения – результат сознательной монтировки. До них, до формалистов, исследователи впадали в другую крайность: они сводили всю сложность вопроса о происхождении сюжета к индивидуальной психологии автора. Там и тут литературное произведение изучалось вне связи с общественным мировоззрением и порождающей его базой. Кроме того, обе школы создавали водораздел между литературой и не литературой, т. е. фольклором. Литература, по их мнению, представляла собою жизнь форм или была продуктом личной авторской психики. А фольклор – это безымянное, бесписьменное творчество, лежащее вне художественного критерия. Конечно, отдельный автор мог взять тот или иной элемент фольклора и придать ему художественный характер; фольклор мог, при помощи того же индивидуального автора, очутиться в литературе. Но как очутиться? – В качестве все того же самого фольклора, механически взятого в своем цельном «фольклорном» виде и перенесенного в художественное литературное произведение. Это называлось (и посейчас еще называется!) «фольклорным элементом в литературе» и «использованием фольклора в литературе». Палеонтологический анализ, выдвинутый яфетидологией, поставил вопрос совершенно иначе.

Он показал, что литература, как и фольклор, – идеологическая надстройка, т. е. что они имеют путь исторического развития, соответствующего путям развития общественного сознания, развития общественных отношений и форм хозяйства. Разница между литературой и фольклором – разница стадиально-историческая. Литература – продукт классового общества; но прежде, чем стать собой, она проходила ту стадию, которая нам близко знакома в форме фольклора. Но и сам фольклор имел длинный путь исторического развития; ему предшествовала стадия в до-классовом обществе, когда существовало одно мифотворчество, и фольклора, как такового, еще не было. В эпоху феодализма литературный сюжет получает уже литературное оформление, но все еще стоит на стыке с фольклором; именно на сюжете мы видим особенно четко весь путь развития от зачаточного мировоззрения первобытного общества к мифу, от мифа к простейшей литературной ячейке.
Таким образом, палеонтологический анализ (анализ генетико-социологический) идет от «готового» явления вглубь и вскрывает, этап за этапом, многостадиальность развития этого явления. Вопреки формализму, он показывает, что «раз навсегда данные художественные формы» исторически-подвижны, и что их качественная изменчивость вызвана общественным мировоззрением, обусловленным базой; с другой стороны, то, что формалист приписывает индивидуальному автору, то палеонтолог может найти в фольклоре или в мифологии. Дело, следовательно, не в том, чтоб откапывать «элементы фольклора в литературе», пересаженные автором из одного произведения в другое, свое, а в том, чтоб подходить к фольклору, как к исторической стадии, предшествующей литературе. И дело не в том, чтоб устанавливать классификацию на основании формальных признаков устного или письменного творчества, безымянного или авторизованного, а в том, чтобы поднести фундамент под самое творчество и показать его исторический характер, как надстройки.

3

Ясно, что постановка вопроса, данная еще в 1923 г. Н. Я. Марром, порывала не только с формализмом, но с теорией заимствования («никто ни у кого не брал ничего») и с теорией самозарождения («все бралось в каждом районе из своих недр»). Ясно и то, что такой подход подводил мировую базу для каждого отдельного фольклорно-литературного явления («единый фонд первоначального населения Европы и Передней Азии»). Стадиальный