НАУЧНЫЙ БЮЛЛЕТЕНЬ
Ленинградского государственного ордена Ленина университета

№ 6

Издательство Ленинградского государственного ордена Ленина университета
Ленинград
1946

ОРЕСТЕЙЯ В ОДИССЕЕ

История Агамемнона рассказывается в Одиссее двенадцать раз. Сперва ее излагает Зевс (1, 29). Вопреки пророчеству, Эгисф женился на супруге Атрида и убил его при возврате домой. Он пренебрег советами богов, отмщением Ореста – и вот заплатил за все. Афина короче (1, 298). Она лишь напоминает о славе Ореста,

который убил хитрого «отцеубийцу». Нестор (3, 197) сперва лишь упоминает о возврате Атрида, убийстве, мести Ореста. Почти в тех же словах о том же говорит опять Афина (3, 234). Телемах задает Нестору вопросы об убийстве Агамемнона (3, 248). Нестор подробно отвечает (3, 255). Клитемнестра и в помыслах не имела ничего худого, когда Эгисф опутал ее хитростью. Он погубил певца, стража при ней, а когда вернулся супруг, убил и его. Семь лет он царствовал, а на восьмой прибыл Орест и убил его вместе с матерью. Менелай тот же рассказ ведет от имени Протея (4, 512). Агамемнон был занесен морской бурей к отцу Эгисфа, а затем вернулся домой. Доносчик Эгисфа заметил его. Эгисф спрятал двадцать человек, выехал навстречу Агамемнону и пригласил его со спутниками на пир, где всех их убил. Протей не знал, жив ли Эгисф или уже убит Орестом. Одиссей (13, 383) очень короток. Он уверен, что и ему было бы суждено погибнуть в своем доме, если б не помощь Афины. Наконец, трижды рассказывает тень Агамемнона (11, 405; 24, 95 и 199). Одиссей передает о своем свидании с нею и о заданных ей вопросах о смерти Агамемнона (11, 387). Тень дает наиболее подробный вариант. Она особенно оттеняет гнусную роль жены. Заодно с нею убил Эгисф царя и спутников на пиру. Жена убила Кассандру и не закрыла умершему мужу ни глаз, ни уст. Он возвращался к своим детям, но коварная жена убила его. Тень предостерегает Одиссея от доверия жене и советует возвращаться тайно. Второй рассказ Агамемнона в аду содержит упоминание об убийстве Эгисфом и предательстве жены. В третьем рассказе Агамемнон говорит о преступлении жены и дурной памяти о ней в потомстве.
Двенадцать вариаций Орестейи в составе Одиссея не могут, конечно, считаться простой эпической вставкой. Миф о возвращении Агамемнона уместен в поэме о возвращении Одиссея. Но связаны ли эти две истории у самого Гомера? Оказывается, очень. Едва Зевс рассказал об Эгисфе, Афина завела речь об Одиссее (1, 45). Афина приводит Телемаху в пример Ореста, которому тот должен уподобиться (1, 301). Нестор, ссылкой на Ореста, побуждает Телемаха стать сыном-мстителем (3, 196): в этом скрыто отождествление Агамемнона и Одиссея, Эгисфа и женихов, Ореста и Телемаха. И Телемах отвечает пожеланием так же отмстить женихам, как отмстил Орест (3, 205). Отождествление продолжается и дальше, Афина противопоставляет судьбы Одиссея и Агамемнона (3, 232). Тогда Телемах начинает расспрашивать Нестора о гибели Агамемнона, словно для этого они прибыл к старцу. К Телемаху обращается весь рассказ Нестора, который своими советами отождествляет поведение обоих сыновей-мстителей. Только в плане отождествления Телемаха и Ореста, переплетения постов Одиссея и Агамемнона становится осмысленной поездка Телемаха к брату Агамемнона. Менелай подробно излагает Орестейю (4, 512–549), а об Одиссее говорит мимоходом, в нескольких словах (555–560).
Но особенно показательна Орестейя, Одиссеем рассказанная: именно тут Одиссей отождествляет себя с Агамемноном, с той разницей, что у одного гибель свершилась, у другого могла свершиться. Агамемнон обращается в аду непосредственно к Одиссею; его тень появляется первой из всех мужских теней. Если исключить особые роли Эльпинора и Тирезия, такое первенство само по себе говорит о близости к Одиссею; из женских теней первой является к Одиссею мать. В рассказе Агамемнона подчеркнут параллелизм Клитемнестры и Пене

лопы, Одиссея и Агамемнона. Поведав о преступлении своей жены, Агамемнон сразу переходит к жене Одиссея и советует остерегаться ее тайного коварства: оговорившись о добродетели Пенелопы, он просит, однако, Одиссея скрыть свой возврат, чтобы избежать того, что произошло с ним самим; говоря о Телемахе, он переводит речь на Ореста. Непосредственно после беседы Агамемнона и Ахилла об Эгисфе появляются тени женихов, рассказывающие, как их убил Одиссей (11, 99). Наконец, в последнем случае Агамемнон противопоставляет Пенелопу Клитемнестре; этот пассаж о судьбе Одиссея есть прямое продолжение тех слов Агамемнона, где он сетует на свою судьбу и рассказывает Ахиллу о своей гибели.
Итак, во всех двенадцати случаях миф об Агамемноне непосредственно слит с мифом об Одиссее; мужья и сыновья взаимно уподоблены, жены противопоставлены. Компоненты обоих мифов одинаковы: муж, претендент в мужья, сын, жена. Муж возвращается из похода, жена во власти претендента; наступает столкновение; одна из сторон погибает; сыновья-мстители тоже возвращаются издалека. Между женами есть такая же общность. Клитемнестра сперва отвергала позорное предложение Эгисфа и была исполнена добрых намерений; Эгисф ее заворожил словами (3, 264). Пенелопа же, показываясь женихам, прихорашивается; она „всех их обнадеживает и обещает себя каждому, посылая о себе вести» (13, 379). И вот тут-то Одиссей и говорит, что пришлось бы погибнуть и ему, подобно Агамемнону, если б не помощь Афины. И Афина спасает в тот самый момент, как Пенелопа уже изменяет мужу. Но еще больше Пенелопа сливается с Клитемнестрой в рассказе Агамемнона, когда тот советует Одиссею опасаться коварства жены и возвращаться тайно. Женихи представлены множественно, но их вождь, Антиной, имел намерение не только жениться на Пенелопе, но и овладеть царством, убив Телемаха (22, 49); этого Антиноя, двойника по роли Эгисфа, Одиссей убивает первым на пиру. Самое убийство (массовое) на пиру фигурирует в обоих мифах; лишь в одном случае убит Агамемнон со спутниками, в другом – Антиной с сотоварищами.
Миф, как видно, строится и на прямой и на обратной симметрии: Одиссей имеет своего Телемаха, но и Антиноя, как Агамемнон-Ореста („матереубийцу») и Эгисфа („отцеубийцу») (1, 299; 3, 197, и др.). Есть ли, однако, обратносимметричная фигура к Телемаху и Оресту? У Ореста спутник и друг – Пилад, чье имя представляет собой эпитет Смерти. Пилад при Оресте снимает необходимость в дополнительном персонаже, который характеризовал бы смертоносные, отрицательные черты Ореста. Телемах же ничего темного в себе не несет, а потому в ком-то должны воплощаться и его „обратные», смерть означающие, мифические черты. Они, опять-таки, в Антиное. Многое, что не дошло от греческой мифологии, сохранилось в византийском фольклоре. Тут имеется много сказок (типа сказки о мудром Акире), где действует злой сын. Он предает своего отца и, в то время как отец, мудрый страдалец, томится в заточенье, устраиваетв отцовском доме пиры, бьет верных рабов, заставляет жену отца прислуживать гостям и т. д. Наконец, отец благодаря своей мудрости получает свободу и восстанавливает свои права, а сын умирает. Антиной стоит во главе заговора против Телемаха и является инициатором его убийства: в Орестейе таким неудавшимся убийцей Ореста выведен Эгисф, а в послегомеровском фольклоре Ореста тайно спасает от руки Эгисфа Электра.

В Одиссее каждое действующее лицо имеет целый ряд дубликатов по линии прямой или обратной симметрии, и эта множественность удвоений говорит о большей, нежели в Орестейе, архаике: там Эгисф один, здесь их сонм, и легко показать, как каждый раб, каждая рабыня удваивает, по функции, или Одиссея, или Телемаха, или Антиноя, или Пенелопу.
Таким образом, присутствие в Одиссее Орестейи объясняется общими конструктивными законами мифосложения. Здесь две версии одного и того же мифа из цикла постов, лишь в одном случае возвращение трактуется в метафорах нового брака, в другом случае – смерти. Там, где миф имеет дело с версией брака, Одиссей убивает женихов своей жены и возвращает себе право мужа; сын с ним. Но в Орестейе дана „обратная» версия, смерти. Здесь муж убит, претендент убит, жена убита. Остается один Орест.
Дальнейшее течение мифа уже не уместно в Одиссее. Однако его нужно знать, чтоб понять присутствие в Одиссее Орестейи. Трагики показывают весь миф до конца, потому что они не связаны мотивом возвращения. И вот оказывается, что к тому времени, как остается один Орест, на сцене уже появляются Электра с Пиладом, брак которых заканчивает Орестейю. Итак, сказка про белого бычка. История родителей прошла, начинается миф сызнова с теми же компонентами, но в перестановке имен и функций. Один персонаж весь целиком назначен к смерти, – это Агамемнон с женой и ее другом; другой целиком к жизни – это Одиссей с женой и сыном, но также сын Агамемнона, Орест, с сестрой и своим другом, ее мужем.
Миф оперирует статарными образами и не умеет никого характеризовать. Он, взамен внутреннего движения, передвигает и переименовывает свои фигуры. Так, в драматизованном мифе характеристика среды заменяется несколькими поворачиваемыми декорациями (периактами). В эпическом мифе такую функцию выполняет параллельная группа фигур, объединенная „обратным» к центральному повествованию мотивом. Орестейя в Одиссее – это фронтальный метод рассказа, который еще не умеет описывать и характеризовать, а дает все дополнительные или новые черты в прямом показе резко-обратной стороны того же самого, лишь иначе названного и по другому инсценированного.

Проф. О. М. Фрейденберг
Кафедра классической филологии