Басня   —   Лист 480

Сюда же идут фольклорные рассказы о «симпатии» различных частей сотворяемого мира, как те, например, что издал Питра («Из Гарпократиона Александрийского о силах природы у животных, растительности и у камней», Analecta sacra et classica II, 292 sqq.¹) или на которые указал Рейтценштейн (книга о природных силах симпатий и антипатий в Paris. graec. 2419 fol. 250 V, Reitz. Poim. 259²). С другой стороны, фольклорные рельсы тянутся в народный календарь, где свойства и поведение зверей ставятся в связь с прогностикой погоды, — как свойства и поведение людей в фольклорной этике ставятся в связь с урожаем и общим плодородием. Например, в «Фэноменах»³ Арата: «Часто озерные и морские птицы, войдя в воду, ненасытно плещутся, или ласточки быстро летают долгое время вокруг озера, ударяя животом о воду, или, еще лучше, из воды кричат отцы головастиков, или каркает, воя, рано утром одинокая ворона...» и т.д. (Arat. 942 sqq.⁴, ср. Verg. Georg. I, 351⁵): это все приметы погоды. Цицерон смеется над словами Арата, что грустное пение на заре долгоносика предсказывает грозу, а когда ворона бродит у реки и погружает в воду голову, то это означает бурю (Cic. De divin. 13–14⁶).
III
38–41 главы «Иова» дают любопытную смесь космологии и «физиолога». Я уже приводила гл. 38, как образец космической утопии. Она состоит из вопросов-загадок, осложненных состязанием, диалогом между Богом и Иовом: кто положил меру земле? Кто затворил море воротами? Кто проводит протоки для излияния воды? И так дальше. Но уже с конца гл. 38-й начинается часть «Физиолога»: «Ты ли ловишь добычу