Басня   —   Лист 487

Но только ли потому суд играет такую выдвинутую роль в эсхатологии, что он — поздняя форма былой борьбы? Суд – это акт не только борьбы двух начал и двух зверей, но и мировая победа одного над другим, переход кривды в правду. Это столкновение двух противоположных сил, олицетворяемых тотемами, зверьми-космосами. Впрочем, можно сказать и убедительней: суд, право, правда, праведность в греческом языке передаются одним и тем же термином ‛дика’. Дика – это и Правда, и Суд. Дика, следовать которой Гезиод так ревностно призывает своего брата, Дика, которой противопоставлена Гибрис, насилие, Кривда в рассказе о железном веке.
Дика – это суд, и страшный суд, и суд звериный. Это – тяжба-процесс, но и распря-спор, но и состязание космических сил, где бы они ни происходили – в гаданьи, загадке, изречении, притче или вопросе-ответе. Дика, под любыми обличьями и в любых формах, характеризуется только одним свойством: тем, что Правда одерживает верх над Кривдой.
V
Победа нового тотема-зверя над старым не могла совершенно выветриться из победной оды. У Пиндара она оставила след в поэтической речи, – главным образом, в сравнениях. Так, победитель в панкратии¹, Мелисс, дерзает духом, подобно сильно гремящим зверям – львам во время борьбы; у него мудрость лисицы, клонящейся назад при стремительном движении орла (I. IV, 45–47²). Нрав победителя подобен нраву огненной лисицы и гремящих львов (Ol. XI, 19–25³). Лисица пытается противостоять певцу, но он с врагами