Басня — Лист 499
У Эсхила звериная природа увязана с проблемой Дики-Гибрис. В этом архаическом хоре зверь есть Гибрис, разрыватель кроткой мировой овцы, и недаром поступок льва рисуется так трепетно в виде живого, наводящего ужас, преступления-нечестия. Дика же, этот праведный агнец, все направляет к концу, как основная космическая сила, как творец мира1. У Гезиода спуск темы от богов к людям, с противопоставлением зверей, у которых одна Гибрис. Он рационализирует, не понимает, переосмысляет древнюю эсхатологическую связь между звериными Правдой и Кривдой. Но у него под руками материал из животной эсхатологической этики.
Отголоски этой этики и у Феогнида. В одной элегии он говорит: «Ныне несчастья благородных мужей становятся добром для низких... Стыд погиб; бесстыдство и Гибрис, победив Дику, владеют всей землей. Лев не всегда угощается мясом; хотя он и мощный, однако, и им овладевает безысходность» (289–294)2. Этот лев, феогнидовский, недалек от эсхиловского; но дело дошло до того, что даже и он, привыкший разрывать жертву, претерпевает участь страдальца. Добро и зло смещены; то, что было злом для доброго, становится добром для злого; кравчий переходит на роль самой жертвы; Дика побеждена Гибрис, – и все это в звериной форме. Комментарии: |
 1 В рукописи Фрейденберг перечеркнут намеренно буквалистический перевод этого фрагмента. Мы его здесь приводим: «Детолюбивый муж вскормил без молока матери в своем доме сына льва, в юности ручного, любящего детей и приносящего радость почтенным людям. Часто он носил его на руках, подобно новорожденному младенцу, его, который лучезарно ластился к его руке по принуждению желудка. Но с течением времени он выказал нрав своих родителей: в благодарность своим воспитателям он устроил названный пир из преступно убитых им овец. Дом обагрился кровью; домашним – безысходное горе, – великое многоубийственное зло! Какой-то жрец Пагубы, по воле бога, вскормил его в доме… [дальше речь о троянской войне] – Нечестивое дело рождает еще больше [нечестий], производит на свет похожих на него самого. А прекрасное дитя – участь праведных домов. Древняя же Гибрис, молодеющая среди людских бедствий, любит рождать Гибрис, рождать рано или поздно, когда придет властный свет родов и непреодолимый, несразимый, безбожный злой дух, дерзость в чертогах черной Пагубы, схожей лицом со своими родителями. А Дика светит в самых закоптелых домах, уважает справедливую жизнь: отведя обращенные назад очи от златотканых мест с грязью рук, она обращается к святости и не почитает поддельной власти богатства с его лестью; она все направляет к концу».
2 В рукописи вычеркнута фраза: «Потомство доброклятвенного мужа и клятвопреступника здесь лихо самой Гибрис и добро самой Дики, “прямосудящих домов”». |