Не Кронов век? Не государственная утопия Платона?
Параллельно хождениям, путешествиям и периплам эсхатологическая образность отлагается в «видениях» и «сошествиях в преисподнюю». Средневековые Visiones — это непосредственное созерцание загробного мира, того света, с обязательной картиной, как у Эра, спуска грешников в преисподнюю, взлета праведных на небо (Большой материал у Шепелевича
1, отчасти и у Батюшкова
2). Эти мотивы анабазиса и катабазиса
3 сами по себе повторяют картину неба и ада. Каждое видение поэтому свернуто содержит и утопию, и хождение загробное, сошествие и восхождение,— как и каждое рождение миров заключается в низвержении противника вниз, в победном полете вверх.
6
А сошествия в преисподнюю? Их главное местонахожденье — в древней аттической комедии и римской сатире. Загробная участь императора Клавдия благодаря Сенеке стала известной4: он пережил все то, что видели собственными глазами ап. Павел, Эр и прочие ‛очевидцы’. Но где сошествие забытовало, так это в комедии. У Евполида забавно использован мотив спуска в преисподнюю и рассказа по возвращении оттуда о виденном; у Аристофана мы вынуждены вместе с Дионисом спускаться под землю и присутствовать на суде, правда, не на страшном, а на поэтическом5. Но у Аристофана мы карабкаемся и по Облакам, вползаем