расцветающих. Законы были Временем в космическом смысле, годом астрально-небесным и годом плодородным. Они сами, эти законы, умирали и оживали, круговращались, несли чадородие и смерть, расцвет и гибель государств. Это они были праведными детьми доброй Эриды и преступными — злой. И это их видел Сципион, когда странствовал по тому свету, и боялся полететь в темную яму преисподней, и натыкался на Эра...
10
После всех этих «интересных масок» не хочется знакомиться с обыкновенным лицом. «Атлантида» — откровенная утопия. Вавилон и Иерусалим, Рим и Карфаген, как персонаж, появляются здесь в форме пра-Аттики, идеальной по своим этическим и правовым добродетелям, и Атлантиды, ее морально-политического антипода. Дело начинается и здесь, — я хотела сказать, начинается рассказ, — с периодической гибели и нарождения земли; после пожаров и потопов, после появления новых человеческих поколений, их погибели и нарождения снова, совершается на заре истории дележ и распределение мира между богами. Начало, как видно, чисто «теогоническое»: ведь так и в Теогонии Гезиода, и в Эсхиловском Прометее сперва дается мировая катастрофа, а затем нарождение новой земли, дележ власти и установление нового владычества. Итак, платоновские боги получают свои уделы, заселяют их и начинают сами руководить теми людьми и городами,
