Евангелие   —   Лист 8

запно* да третий день. В этом сказании христос – типичный сын богини плодородия, как Адонис, Таммуз, Гор, как Фалькон, сын Фалькониллы, из жития св. Панкратия.
Дело в том, что всякая пасха есть одновременно и рождество. Ее праздник – это праздник первинок, первенцев, начатков, праздник рожденья бога плодородия в виде ребенка, или детеныша, или нового побега. И если у евреев мы не находим отдельного праздника рождества, то потому, что он целиком входит в пасху; позднее, у христиан, история младенца Христа отделяется от истории Христа взрослого, и рождество становится самостоятельным праздником. Но где же эротические мотивы в еврейской пасхе или в свернутом еврейском рождестве? На этот вопрос дает богатый ответ вифлеемский фольклор. Дело в том, что Вифлеем считался местом рождения пасхального бога, Христа. С Вифлеемом связаны Давид, Иаков, Иосиф; Вифлеем – родовое место Иудина колена и дом Давидова отца. Следовательно, когда именно к Вифлеему приурочивается рождение пасхального ягненка, Иисуса, это далеко не случайно. Особенно, если знать, что Вифлеем имел культ Адониса-Таммуза, а его имя означало «дом хлеба». Дом хлеба и дом Давидова отца – вот что это за «дома«»; это хлебная житница, где потомки Давида, до Иисуса включительно, представляют собой олицетворения хлеба. Но какие сказания еще, кроме истории Иисуса, приурочены к Вифлеему? И вот тут-то оказывается много любопытного. Прежде всего, к Вифлеему приурочена история одной наложницы. О ней рассказывается, что она убегает от своего любовника, но тот бежит за ней, ищет, находит и возвращает; однако, по дороге на эту наложницу нападают жители Гивы и массовым изнасилованием доводят ее до смерти. Похоже на греческий роман или нет? – Очень похоже; только в греческом романе наша Фекла дала бы пощечину и непременно избежала насилия, а эта вот наложница не избежала. А на евангелия похоже? – Нисколько. И однако же это есть полный вариант евангелий, только оформленный в мотивах эротики. В самом деле, здесь перед нами наложница, побег, поиски и производительный акт, который одновременно есть и смерть. Этот производительный акт сливается со смертью, как любовь и брак сливались со смертью в греческом романе и в культе плодородия. Что же дальше произошло с этой наложницей? Не воскресла ли она? Не вышла ли замуж? Не вернулась ли на родину. – Редактор этой библейской новеллы постарался, чтобы мы этого не узнали. Но зато мы можем догадаться по другому рассказу, из «Книги Руфи».
Руфь тоже со своей историей приурочена к Вифлеему, и не нужно смущаться тем, что ее рассказ несколько иной. У Руфи был муж из Вифлеема, и он умер; Руфь остается с матерью мужа Марой и, терпя голод, убегает из Вифлеема, но после, скитания возвращается обратно, под видом блудницы приходит к богатому Воозу, собирает на его полях созревшие колосья и в конце концов выходит за Вооза замуж. Днем она собирает колосья, а ночью приходит к нему на ложе разодетая, как блудница. Уже одним этим мотив «жатвы колосьев» обращается в мотив «производительного акта». Но, кроме этого, наш сюжет делится на две части. В первой части смерть первого мужа из Вифлеема, голод и побег; во второй части – возвращение, жатва и брак с новым мужем из Вифлеема. И здесь «смерть» соответствует «голоду» и «побегу», а «жатва» – «браку» и «возвращению». У Руфи умирает муж из Вифлеема, а сама она наложница и благодаря этому выходит замуж; в истории о Вифлеемской наложнице умирает сама наложница, и умирает от насилия. Любопытно, что «Книга Руфи» не просто рассказ, а рассказ культовый, священный; она представляет собой словесный канон в богослужении при Пятидесятнице.
Но что такое Вифлеем? Вифлеем есть не только местность, но и герой, очеловеченный бог местности. В местном фольклоре он носит имя то Вифлеема, то Вооза. И выходит, таким образом, что Руфь жена Вифлеема, т. е. его женское соответствие, другими словами, местное женское божество плодородия; а этот Вооз – Вифлеем, предок Давида и предок Христа, представляет собой попросту божество, местное божество жатвы, ее местное Вифлеемское воплощение.