Фольклор у Аристофана   —   Лист 2 (об.)

III
На почве антропизации религиозного сознания, преобладающей в период образования греческого государства, боги обращаются в жрецов, в скульпторов, делающих статуи этих богов, в актеров и авторов, разыгрывающих и сочиняющих истории, которые в сущности являются мифами об этих же самых богах. Мы узнаем из Либания, что некто Батал был флейтист из Эфеса, славился своей изнеженностью и был первым из актеров, вышедших на сцену в женской обуви…⁴ Но, благодаря злым языкам, называвшим Демосфена «Баталом», мы получаем разъяснение от Плутарха, что Батал был героем комедии Антифана, по одним сведениям, а по другим — автором циничных, порнографических стихов; самое же слово «батал», говорит Плутарх, имело у афинян непристойное значение.⁵ Специфическая жертва Батта получает осмысление: божество и олицетворение плодородия в форме органа производительности, Батт становится героем сюжета, развертывающего это олицетворение в ряд мотивов и эпизодов. Путь от вегетативной метафоры к псевдо-реальному персонажу есть путь общественного сознания от земледельческого периода до периода товарно-денежного хозяйства. В «реальном» жанре мимиямбов Герода мы находим нашего Батта уже в виде «типичного представителя» рабовладельческого общества: ‛бог фалла’ здесь ‛сводник’. II-й мим рисует сценку в суде; тяжущихся двое — Фалес и Баттар. Наделенный самыми густыми реальными чертами, Баттар — содержатель публичного дома; он ведет процесс против торговца хлебом Фалеса, который ночью ворвался в дом Баттара, произвел там скандал, избил хозяина, изнасиловал и увел одну девицу, да еще хотел поджечь дом.