этих
* двух форм мышления, — а отсюда и сл
oacute;ва и литературного произведения, — внутренняя тожественность — вот природа всякой пародии в чистом ее виде. Это есть природа не только древней комедии, древнего литературного слуги, древнего религиозного обряда: это есть идея всякой маски и всякого двойника. Пародия связана с праздником, как свадебная метаморфоза с венчанием, — религиозным своим содержанием, религиозной идеей благодетельности. Ибо сама благодетельная стихия — это смех и обман. В пародии лежит не передразнивание и не отсутствие, как кажется, содержания: в ней лежит усиление содержания, усиление природы богов, и смеется она, обманывая, не над ними, а только над нами, и так удачно, что до сих пор мы принимали ее за комедию, имитацию или сатиру.
11.
Итак, пародия не есть продукт чьего-то отдельного изобретения или чьей-то веселой фантазии. Пародия не есть имитация, высмеивание или передразнивание. Пародия есть архаическая религиозная концепция “второго раккурса* ”, и “двойника” с полным единством формы и содержания, и комизм ее вторичен. Коренная религиозная разница заключается в двух концепциях — осмеяния и снижения высокого — или утверждения его при помощи благодетельной стихии обмана и смеха. Первое понятие есть результат упадка религиозного сознания; второе — момент веры, еще живой и бодрствующей. И тогда мы не можем объяснять известных литературных форм ослаблением
