Но каков должен быть результат такого насильственного вовлечения в половой акт? Плодородие, конечно; оплодотворенная небом, земля зачнет и родит. Вчера неплодная, она станет родящей, вчера дева, она завтра будет матерью. Отсюда – обычное для древности единство матери и девы, отсюда же богини производительности остались и в поздне-историческое время девами. Девство, семантически, не означает ничего физически или физиологически (говоря по современному) отличного от состояния, которое после производительного акта уже перестало быть таковым навсегда. Девство,- это временное состояние «сегодня не оплодотворенной»; это состояние той или того, кто есть женщина и есть мужчина в функциях именно оплодотворения.¹ Дева – это мать, сама мать, рождавшая и рождающая, только на короткое время оставленная небом без дождя; она дева в интервале между зачатиями; но не может быть девой, если еще не женщина. Поэтому, древность не знает понятий девства в нашем смысле; поэтому же первоначальный образ того, что мы теперь называем целомудрием, имел носителем мужчину. Земля не могла быть ни девой по нашему, ни целомудренной; она могла быть только в состоянии временной засухи, временного недостатка в дожде, и то независимо от себя самой; напротив, небо, задерживавшее дождь, представлялось целомудренным, т.е. по какой то причине прятавшим свою силу, которую всегда можно было угрозой или хитростью вызвать снова. В создание образа целомудрия и девства не входит понятие возраста, а только функции; поэтому, бездождное небо равно может быть изображено в метафорах ‛целомудренного юноши’ или ‛старика’. Точно также нерождающая женщина, земля, передается в образах ‛старухи’, ‛вдовы’, или ‛девы’, но только не девы целомудренной, которой нет до очень поздних времен. ‛Старуха’ – женское соответствие к муж