Эйрена   —   Лист 12

ком* невеста молит его охранять производительную силу ее будущего мужа. 38)¹ Никому ничего не дает это очеловеченное божество мира и плодородия, но невесте оно не отказывает, и просьбу ее удовлетворяет... В Справедливограде — комический аспект того справедливого царя, который олицетворяет собой эсхатологический образ года, как мира. Этот мир — рай, сплошное плодородие, часть эсхатологического круговорота; война — его антитезиса. Справедливоград — двойник Трюгея, вобравший в себя функции Эйрены и Опоры. Вот почему происходят целые диалогические состязания между Справедливоградом и Ламахом: это борьба Мира и Войны, двух, некогда, божеств. Военная терминология, военные образы, в которых подан Ламах, заменены у Справедливограда земледельческими; один говорит на языке военных приготовлений, другой — пиршественных. Наконец, они оба отправляются: на битву — Ламах, на пир — Справедливоград. И вот они возвращаются, чтоб закончить пьесу: Ламах — раненый и тяжко стонущий, Справедливоград — пьяный и до отвалу сытый, с публичными женщинами. Этот параллелизм есть и в «Эйрене». К Трюгею, владыке мира, приходит ряд людей, работающих на войну, с горькой жалобой на прекращение прибылей. Здесь же сын Ламаха, воспевающий сражения. Но Трюгей, взамен помощи, прогоняет их. Параллельно всем этим персонажам войны, Трюгей заводит пир, говорит о предстоящих блюдах, применяя к ним военные выражения (как и Справедливоград), и празднует свадьбу. Хор, в заключительной колядке, призывающей плодородие, противопоставляет урожаю и богатству «сверкающее железо». 39)² Но еще и раньше Трюгей созывает весь народ на полевую работу — взамен сражения — и велит заменить мечи, копья и дротики земледельческими орудиями; когда его приказание исполнено, он восхищается вооружением из серпов и молотов, сияющих на солнце. 40)³