К семантике фольклорных собственных имен   —   Лист 6 (об.)

социально-производственной единицей, в то же время представляют в каждом своем отдельном лице и часть этого коллектива, и всего его целиком; они, будучи собой в раздельности, представительствуют за весь коллектив и носят его имя. Другими словами, они восходят к тотемистическому периоду и сами являются тотемами в прошлом; как след, осталось наречение массовой женщины Марией, массового мужчины Иваном («национальные» имена!). Так, в фольклоре многие богатыри называются Ивановичи; Иванушко – в купальских песнях имя хозяина; Ивановы дети – это все вообще люди; каждый новорожденный, получив крещение, называется Иваном независимо от данного ему имени¹. Такие парные соответствия женско-мужских имен, как Макк-Макка (Макко), показывают принадлежность к одному и тому же племени. В таком формальном соответствии находятся примерно, Мария и Марон, эпоним Маронии, связанный с земледелием, растительностью и первым насаждением лозы,² одна из сущностей позднейшего Диониса. К Марону может служить вариантом Maris*, мифический герой, река, приток Истра³. Женским соответствием, вариантом Марии, можно считать к Марону мифическое животное по имени ‛marra’: это собака Икария (тоже ипостаси Диониса), которая заставляет увядать траву и цветы, но растит виноград (по-гречески μαῖρα и μαρjα**, marja, Марья)⁴. С ней можно связать имя дерева ‛moria’ (Μορία), того священного дерева, которое играло роль в празднике Панафиней и носило на себе следы подземного культа⁵. На фармаках, однако, удобнее всего проследить стадиальность парных страстных* тотемов-богов, поскольку они козлы отпущения; в еврейской обрядности козлов заменяет пара петуха и курицы, причем петух своей смертью избавляет от смерти мужчину, курица – женщину⁶. Но древнее, быть может, пережиток в раввинистической обрядности: вместо курицы и петуха над головой женщины и мужчины вертели горох и боб, а затем бросали их в воду, т.е. топили⁷. Этот любопытный обряд земледельческого быта показывает, как Макк был некогда ‛бобом’ и ‛шутом гороховым’, который вместе с Маккой (не принцессой ли Горошиной?) подвергался ежегодной насильственной смерти, подобно фармакам и последующим Мариям с Иванами или Иисусом. Тем любопытней вспомнить, что и бытовые шуты-короли, он и она, выбирались на краткое время, что приметой избрания служил боб, и что их царствование⁸ заключалось в еде мучного пирога, – а затем их изгоняли.