О неподвижных сюжетах и бродячих теоретиках   —   Лист 17

лийские аристократы разбойничают на широких дорогах, похищая из метрополитена, в подземной глуши, хорошеньких девиц¹. События жизни – вещь неизменная. Ну, а отношение и «самой жизни»? – Оно коренится в природе человека и общепсихологично, и ясно, что все писатели совершенно одинаково описывают его. Например, когда женщину насилуют в монастыре, она брыкается, кричит, боится кощунства, и говорит то самое, что у Лермонтова, Кальдерона или Тегнера. Разве у Боккаччио и в фаблио, в новеллах возрождения, монахи и настоятельницы монастырей, нечаянно застигнутые на месте преступления, не боятся кощунства, не кричат, не отбиваются, не оплакивают своего целомудрия? – Итак, в отношении «Демона» я могу позволить себе три приема: 1) признать бродячий сюжет, занесенный из Палестины времен патриархов; 2) показать источник в необузданной поэтической фантазии; 3) обнаружить истинное происшествие, скажем, упавший в 30-х годах пр[ошлого] стол[етия] с неба метеор и ударивший в крышу монастыря, где жила инокиня Тамара². Наконец – и это самое законное – я могу отвергнуть, вообще, существование Лермонтовского сюжета, так как он – органическая часть всего контекста сознания Лермонтова и, как сюжет, не существует. Уф, до сих пор все у меня, значит, благополучно. Главное, главное не поднимать вопроса о связи явлений и не показывать исторического процесса этих связей! Потому что нельзя давать исторического процесса без того, чтоб не наступить на такую ломкую и хрустящую вещь, как прошлое, – а это ведет не вперед, а назад.

14 февраля. Я нарочно пошла в библиотеку ЛГУ и притащила следующие книги: житие св.Юстины, где фигурирует прообраз Фауста св.Киприан; миракль о Роберте Дьяволе, восходящий к XIII в.; баллады и поэмы о Робине Гуде, собранные Ритсоном и Чайлдом;