О неподвижных сюжетах и бродячих теоретиках   —   Лист 21

15 февраля. Продолжаю подготовку к докладу. У меня тысяча возражений, чтоб опровергнуть мнимую оригинальность Марра. Ведь по меньшей мере за 9 веков до его семантического тождества ‛бог’-‛разбойник’ и ‛бог’-‛черт’ существовали поэмы о Робине Гуде, а Робин Гуд – майский король, бог весны и плодородия, одновременно атаман разбойников. Помимо всякой яфетидологии, имя Роберта Дьявола и имя Робина Гуда значит «разбойник», robber; в ряде старинных рукописей Робин Гуд называется «robber Robert» или «Robbin»¹. К тому же, история Робина Гуда, разбойника, разыгрывалась в церквах старой Англии чего хотеть, собственно, еще! Да и многочисленная обрядность издавна воcпроизводила его в качестве весеннего бога, жениха майской царицы Марион. Робин Гуд – божество, параллельное Иисусу, с женской парой Марион вместо Марии, с историей страстей; он тоже был неправедно осужден, судим, приговорен к смерти². Только Робин не попал в официальные боги христианской церкви, а остался в низах; здесь же нечего было церемониться, и его преспокойно оставили разбойничать. И никому не пришло в голову наделять его раскаяньем – ведь у черни грубый вкус, пускай и любимец остается грабителем и вором! Но вот и поэма о нем, сложенная в ХV веке. Эге! Здесь уже он рыцарь и воплощение благородства; он влюблен в одну красавицу, но ею хочет овладеть какой-то негодяй³. По коварному замыслу этого негодяя, наш благородный Робин вынужден скрыться в лес и, обездоленный, лишенный состояния, вынужден стать атаманом разбойников. Его возлюбленная спасается в монастырь, но негодяй похищает ее и вот-вот ею овладеет, как Робин тут как тут, и дело кончается его собственной свадьбой. Ах, батюшки, опять сцена в монастыре, и опять двое любят одну, и она мечется от негодяя к святому, от разбойника к богу! Думаю, думаю и начинаю с грустью приходить к