О неподвижных сюжетах и бродячих теоретиках   —   Лист 24

патора», а в Карле «брата-узурпатора»? Вот те же два мотива, слитых в едином сюжете, в комедии Шекспира. И, значит, не по недосмотру Косинский повторяет Карла? Неужели же и Шекспира я должна заподозрить в том, что он писал своей комедией яфетический доклад! «Как вам это понравится»? – Мне не нравится нисколько! Да нет, что я, на самом-то деле! Не поняла, что это все бродячие мотивы! Ну, да. Вот и в исторической хронике Ассера, придворного Альфреда Великого, рассказывается эпизод такой: узурпатор захватил престол Альфреда, изгнал короля, и тот стал жить в лесу, принимая обездоленных¹. Эпизод считается легендой: это ли не бродячий мотив? – Опять взяла Шиллера. Та-та-та! У «Разбойников» предполагалось продолжение. Ва, оно есть, сохранено, написано. Скорей за сюжет. Уф, насилу отдышалась. «Мессинская невеста»². Семья норманнов-кровосмесителей. Братья-враги. Оба любят родную сестру монахиню, и, один из братьев похищает ее из монастыря, чтоб насильно жениться, а другой тут же объясняется ей в любви. В эпилоге серия убийств. Выходит так: «Мессинская невеста» идет по линии мотивов «братьев-врагов», «брата-узурпатора», без той линии, которая оформлена в мотивы дьявольства и разбойства; но и здесь в виде подголосков, братья наделены до-нельзя мрачным характером, и монахиню похищают разбойники. По дело не в этом. Дело в том, что четкая линия «мессинских» мотивов ведет меня по прямому сообщению к античному сюжету о братьях-врагах. Конечно, в докладе я этого не укажу, потому что в Греции такой сюжет чересчур мифологичен, и эта его мифологичность – вещь слишком хорошо известная; все же об этом не следует говорить, подумают, что я и Шиллера делаю мифологом; ведь мифология, как нафталин, пахнет в течение тысячелетий. Несомненно, все же, что сюжет «Мессинской невесты» не чужд