в греческом языке стоят на заднем фоне. Как в эпическом языке сравнения и эпитеты, так и в языке лирики, в хоровом языке, чрезвычайная перегруженность аттрибутивными формами говорит о неумении языка орудовать глаголами; и при переводе на новый язык первое, что мы делаем, – вводим прямые формы глаголов, разгружаем определения, вносим союзы и наречия, разбиваем на части речи composita. Другими словами: переводя с греческого языка на русский (особенно поэтическую речь), мы подменяем античное мышление, еще значительно фольклорное, нашим дискурсивным и, во всяком случае, оставляем без перевода античный синтаксис.
8
Итак, греческий фольклорный язык характеризуется спецификой и синтаксического строя, и лексики, и морфологии (которой я здесь почти не касалась). Как известная стадия языкового мышления, он лежит на пути от архаического языка до-классового общества к классовому, от языка, сложенного мифотворческим сознанием, к языку поэзии и художественной прозы. Греческий фольклорный язык, сохраняя в своей структуре все те языковые элементы, которые были вызваны особенностями первобытного сознания, представляет собой совершенно новую языковую стадию, коренным образом отличную от предшествующей.
Первобытное сознание, воспринимая мир в тождествах, объективно воспроизводило все его многообразие; отсутствие причинно-следственного ряда создавало систему внутренних тождеств и повторений, многоразлично оформленных. То, что мифотворческий язык был создан антиформальным мышлением, сказалось на нем самым решающим образом. В основе это язык, лишенный причинно-следственной конструкции; все остальное – естественный результат из этого главного положения. Концепция времени и пространства первобытного сознания создает специфику и языка. Движение воспринимается плоскостно и бескачественно; мышление замкнутое и близорукое, язык топчется на месте. Речь конструируется на основе ритма, но самый ритм получает семантику, – как и все производственные процессы, – по аналогии с жизнью природы. Ритмическое произнесенье слов, самое их звучание, осмысляется так же как и их содержание; мышление тождеством увязывает неразрывной семантической связью смысл и его звуковую форму, значимость и фонему. В этом – факт большого значения для будущего. Первичные ритмические возгласы и восклицания не только с самого своего возникновения созданы известным осмыслением и имеют сразу смысловое содержание (хотя и очень элементарное), но они полисемантичны, полны всеми представлениями о тотеме-природе, и они тождественны, поскольку каждое из них создано одной и той же семантикой. Смысловое тождество языка приводит к его внутренней семантической тавтологичности; одинаковый ритм придает ему звуковое однообразие. Расширяясь количественно, такой язык качественно мало подвижен; он ограничен составом не потому, что в нем мало слов, а потому, что безличное мышление не наполняет его новым содержа
