Проблема греческого литературного языка   —   Лист 6

литературной* драмы. Наконец, в аттическом городе-государстве, Афинах, с его сильно развитой городской жизнью и большим денежным рынком, нет мест ни эпосу, ни лирике, – здесь преобладает проза, созданная демократией, т.е. буржуазной прослойкой рабовладельческого класса. Однако, до возвышения Афин, как города, до усиления торговли и денежного хозяйства, земельная аристократия, недолго просуществовавшая политически, успела создать кратковременный жанр трагедии, как классовую переработку культового действа. Итак, в различных социально-экономических условиях различных греческих государств выдвигались к власти различные слои класса, идеология которых создавала различные литературные жанры, писанные соответствующим классовым языком. Аристократы Ионии пишут на ритмико-метрическом языке, доставшемся им по наследству; они излагают в поэмах не только сказания о богах, царях и героях, но и философские системы, но и географию или историю – жанры, обращенные назад, к актуализации прошлого, состоящие на три четверти из мифа и космогонии.¹ Каков же характер этого языка? Ясно, что посколько все тот же класс стоит у власти, языковое мышление существенно не изменяется, и продолжается одна и та же линия литературной традиции. Разрыв между литературным языком господствующего слоя и разговорным языком других слоев и другого класса углубляется; новые классовые прослойки, носители новой идеологии аристократии торговой, еще не получают доступа в литературу. Словом, нет условий, по которым линия развития шла бы от разговорного языка к литературному вообще, – как то обычно принято считать, – посколько ни тот, ни другой не монолитны и целиком не противопоставлены друг другу; напротив, язык развивается от литературного к разговорному в пределах каждой классовой прослойки, но так и не доходит до него по законам идеологии рабовладельческого мышления. Отсюда – неизбежное, в дальнейшем, отставание литературного языка, более древнего, от темпа греческой жизни, отставание, вызванное классовой природой этого языка, т. е. его консервативностью. Язык философского эпоса, до нас дошедшего, датируется уже не так глубоко в веках; это, в лучшем случае, VI век. Как видно по языку Ксенофана, время гомеровской структуры и гомеровской лексики позади; перед нами, несомненно, эпигонство. У Ксенофана, в его философских космогонических поэмах, язык значительно прост; это та же эпическая песня о божестве, но взятая в аспекте рождения вселенной, ведущая линию от божественных теогоний, от шаманского ведовства и власти над природой. Борьба родовой и торговой аристократии заканчивается победой крупно-денежной прослойки. В литературу врываются