Происхождение греческой лирики   —   Лист 7

хромых, то изгнанных из отечества, то просто рабов или проданных в рабство, либо обладающих особой силой песенной чары или способностью давать усладу. Неукротимые страсти Эроса, владеющие Архилохом, Сафо, Ивиком, Анакреонтом, если их сравнить с чертами самого Эроса, окажутся характеристикой этого божества страсти. Повторяю: я говорю не о мифическом генезисе лириков, а о возникновении их образа в исторической реальности, о познавательном отношении грека VII века до н.э. к лирической реальной личности. И сам лирик, в своем мусическом самосознании, воспринимает себя как боговдохновенного. Он сам верит, что он мусопол, что вино может экстатически приобщать его к Дионису, что Хариты, Музы, Дионис, Афродита, Гермес могут его посетить и выполнить его невыполнимое желание. В знаменитом призыве Сафо к Афродите богиня мыслится прибывающей к поэтессе реально, спускающейся на колеснице с неба; в ее появлении еще нет ничего метафорического, в ней все буквально. Ямбическая функция у лириков тоже продолжает в них инвективных богов. Мы видим по Илиаде, что боги язвят и поносят друг друга, бичуют в буквальном смысле. Точно так же могильная надпись идет сперва от самого героизированного покойника как его собственная речь, а потом уже в его роли и в его функциях появляется эпиграфист и элегик. Лирический певец никем не мыслится богом в прямом смысле, но он непроизвольно продолжает функции божества, лишь преломленные через понятия, обобщенно, каузально, качественно.
Лирический певец поет о себе, но это «себя» очень специфично. Личных эмоций он почти не знает. Прежде всего, нельзя не учитывать внеличной, традиционной формы, в какой поет певец. Затем, нельзя не считаться с тем, что самый еgо-мотив принадлежит архаике и фольклору. Я предлагаю вспомнить личную форму