не разъединенных, пассивно-активных, субъектно-объектных образов. Там и тут антитеза, потеряв самостоятельность, выполняет функцию компарации. Однако этим аналогия не исчерпывается. Она идет глубже, семантически. Если «второй», один из двух, «другой» член сравнения (активный) неизменно оперирует отрицательной образностью (хищники, разрушительные стихии, гибель растительности), то ведь и суффикс ter имеет свою устойчивую семантику ‛смерти’. Как показал Марр, основы на ter-ther-ber-her дают значение «преисподней» (я уж не говорю о том, что ter-ra ‛земля’).
Помимо терминологических и языковых параллелей, подтверждение о генезисе сравнений дает и эпический сюжет. Вот здесь начинает объясняться факт преобладания сравнений в песнях о Патрокле. Ведь это как раз песни о подобии, о двойнике, о друге, о другом Ахилле. В них бездействующий подлинный Ахилл уступает место в битве своему подобию и другу, другому Ахиллу, действующему, которому имя Патрокл.
Вот как Патрокл просит Ахилла о передаче ему воинственной ахилловой сущности:
16, 40 Дай рамена облачить мне твоим оружием славным:
Может быть, в брани меня за тебя принимая, трояне
Бой прекратят…
Ахилл соглашается передать ему свои функции.
16, 64 Ты, соглашаюсь, моим облекися оружием славным.
Патрокла он сам снаряжает в бой. И, когда все готово, Патрокл бросается в битву, уподобляясь Ахиллу.
16, 280 Дрогнуло сердце у всех; всколебались густые фаланги,
Мысля, что праздный дотоле герой Ахиллес быстроногий
Гнев от сердца отринул...
Итак, переряженный в Ахилла Патрокл – это активный, нападающий, мнимый Ахилл. Но он уже обречен смерти, и лишь на миг он действует, почти покойник (16, 646–655). Вскоре он умрет по-настоящему и станет пассивным, бездействующим; тогда активность перейдет к другому двойнику, к подлинному Ахиллу, и тогда же начнется бой «за» мертвое тело Патрокла. Песни о Патрокле – это древнейшие, до-эпические песни о мертвеце, о двойнике (Ахилл и Патрокл рождаются в одну и ту же ночь, вместе растут и совершенно неразлучны), о подобии. В них не могло быть еще сравнений. Неотделенные пассив и актив воплощались в бездействующем и действующем двуедином герое. В силу своей тотемистической природы такой герой был зверем, космосом, вещью, растением, человековидным существом. Уподобление достигалось средствами конкретных образов, ‛патроклов’ и ‛ахиллов’, которые были скреплены в «пару», менявшую свои соотношения в актах поединков и битв.
6
Понятийное мышление, перерабатывая традиционное наследие, ничего не сочиняет; однако все, что попадает к нему в орбиту, коренным образом изменяется, потому что его рождает уже не мифотвор-
