свойства в соседнюю среду восприятий, заканчивает свои внутренние процессы и переходит в стадию механизации – простого свертывания и отвердения.
Способность варьировать, быть подвижным и изменчивым, истолковываться и обрабатываться постепенно сюжет опустошила. Его схема переходила в мотивы, мотивы – в образность, образы – в поэтизацию, и, мало-помалу, основа сюжета, иссушиваясь, обособлялась, продукции же его, ширясь и утончаясь, соединялись и растворялись в новом мире авторской психики.
Когда сюжет испарил свою способность давать отличения, когда мотивы его не могли уже больше варьировать и роль омоложения перешла от зависимой интерпретации и застекленелой этиологии к живой, творческой поэтизации, – одна сторона в природе сюжета исчезла, оставив ему только его способность быть неизменяемым, схематичным и полым.
Накопление свойств общности давало теперь пассивную способность становиться фактом; именно сюжетная схема – бывший потенциал – обещала свою творческую покорность.
Напротив, накопление особенностей, личного начала, черт отличения и неповторяемости, всего того, что являлось раньше вторичным, – теперь переходит в активную роль фактора.
21
Боккаччио – вот краткая формула нового процесса, подобно мифологическим формулам былых героев сюжета.
Боккаччио заложен в контаминации эпоса, священной легенды, житий святых, греческого романа и остатков «грубого реализма» в отражении шванков и fabliaux. Фундамент его – густо уплотненный,
