Сюжетная семантика Одиссеи   —   Лист 2

на землю (Ungnad). И здесь и там те же воды смерти, то же долгое и утомительное странствие, та же солярная цифра 12-ти переходов или приключений. Сюда же принадлежит «Сошествие в ад Истар¹», поэма о пребывании бога Нергала в царстве смерти и многие другие. Такие параллели, которые могли бы быть умножены за счет индусского эпоса, говорят о глубокой древности жанра сошествий, и именно целого жанра. Остановиться на них подробней я, за отсутствием места, не могу; но уже из краткого обзора видно, что мы находимся в кругу представлений, которые группируются вокруг странствующего божества, и что его черты световые, водные и загробные составляют единый комплекс.

2. Одиссей отправляется в преисподнюю, чтобы вопросить Тиресия; он, носитель своей судьбы, идет разузнавать о ней помимо и вопреки своей воле (Х 496). Однако, в аду первое явление принадлежит не Тиресию, а Эльпинору ² (ХI 51): πρώτη δὲ ψυχὴ Ἐλπήνορος ἦλθεν ἑταίρου. Несмотря на то, что разумно говорить могут только души, напившиеся крови (к ней не допущенные теряют дар живой речи – 147), Эльпинор сразу обращается к Одиссею с просьбой о погребении (60), еще до появления Тиресия (90). Совершенная обособленность роли Эльпинора (опять таки, композиция объективно ведет нас к сюжету) сказывается еще и в том, что Одиссей вступает с ним в беседу вне тех предписаний, которыми он должен руководствоваться в общении с мертвыми (50). Так, даже образ матери, наполняющий его сердце бесконечным волненьем, не может принудить его к обращению до прихода Тиресия (90) ³:

Общение с душами умерших начинается лишь после оракула Тиресия (155); до него Одиссей даже не знает, как вызвать в усопшем способность узнать его, живого (144). Но кто же этот Эльпинор, отличный по значению от всех прочих теней? –