пускает поводья и, пораженный молнией, падает в Эридан. Схема везде одна: краткое пребывание со стихией света, внезапная и стремительная смерть – и на веки погружение в царство мрака. Падает ли герой в море или в реку океана – душа его в аду; траурный культ Фаэтона, загробной фазы Солнца, объясняется его изображениями на саркофагах (Hermes, 18, 1883, 396)
1. Так и Эльпинор просит Одиссея о гротовом холме
ἐπὶ θινὶ θαλάσσης (XI 75), а в память о нем водрузить на этом холме корабельное весло (77). Тиресий же, пророчествуя Одиссею, велит ему взять такое же весло и итти с ним, странствуя, к далеким людям, не знающим моря, чтобы там водрузить это весло, как символ Посейдонова культа (1
13–133). Так Менелай, не подчиненный смерти, в таких же странствиях, что и Одиссей, насыпает у берегов Египта могильный холм насильственно умершему брату, и тоже по пророчеству Протея (Odyss. IV, 477, 581). Так и Геракл находит у морского берега тело Икара и предает его погребению (Apd. II, 6, 3). – Посейдон умилостивляется тем же самым символическим обрядом, что и Эльпинор
2. То, что было сказано об Одиссее, как странствующем герое из nekyi'и, теперь я повторю и о хтонических героях преисподней, кратковременных друзьях солнечного божества, упавших в море и там погребенных: световые, водные и загробные их черты составляли некогда единую стихию.
3. Итак, Эльпинор лицо рудиментарное, и его присутствие отводит нас к древнему ядру nekyi'h, которая сама есть начальный вид хтонического разработанного жанра. Однако, по композиции «Одиссея» выдвигает еще и эпизод пребывания героя на острове у Калипсо. Им открывается поэма, от него ведется начало деяний Одиссея, рассказ героя замыкается им (I, 47; V; XII, 448): другими словами, этот мотив проходит напевом по всей I части «Одиссеи». Содержание его известно: герой, после долгих странствований, попадает к нимфе, которая держит его семь лет, не отпуская. Это содержание ничего, казалось бы, не говорит. Но схема его гласит иное: богиня Афина приходит
