Сюжет Тристана и Исольды   —   Лист 3 (об.)

живет в лабиринте и требует ежегодной дани от афинян в виде самых цветущих юношей и девушек.¹ Второй цикл сказаний говорит не о жене Миноса, а об его матери, Европе. В Европу влюбляется Зевс и в виде быка похищает ее с Родоса, везет на себе через море на Крит; там она рождает Миноса². Мы знаем, однако, критское изображение Зевса в виде орла; место его любовного соединения с Европой – под платаном.³
Наконец, третий цикл группируется вокруг не жены и не матери Миноса, а его дочери, Ариадны. Ариадна влюбляется в Тезея, выдает ему Минотавра и бежит с ним.⁴ Итак, во всех трех сюжетах рядом с Миносом стоит женщина, то жена, то мать, то дочь, и всюду она связана с мотивом любви. Мужским соответствием к этой жене и матери является бык, и Минос теснейшим образом соединен с Минотавром, чудовищем, имя которого в народной этимологии понималось, как Минос-бык. По одному варианту мифа, это чудовище называлось медным гигантом по имени Талос или Тавр и представляло собой медного человека, трижды в день обегавшего Крит. Он был дан Европе Зевсом и ненавидел иностранцев: кидал в них камни, накалял себя в огне и в своих объятиях сжигал их. По другому варианту, он был сделан Гефестом и подарен Миносу; завидев аргонавтов, он бросал в них камни. Что ‛камень’ не случайно увязан с ‛медным гигантом’, видно из того, что на Крите, где Талосу оказывались почести, он изображался на монетах крылатым юношей с камнем в руках.⁵ – Бык и медный человек, как мотивы, дублируются собакой и золотом. Так, Гефест же делает из огненного золота венок и дарит его Ариадне; и Ариадна и Европа получают в дар собак или, по варианту, медного человека Талоса. Семантика ‛золота’ очень хорошо видна в этом венке Ариадны: она носит его на голове, сделан он из огненного золота и индийских камней, светит Тезею в лабиринте, а затем и прямо является звездой. Таким образом, мотив ‛золота’ есть ‛световой’ мотив и соединен с мотивом ‛драгоценных камней’; этот же миф говорит, что венок Ариадны был ее светящимися золотыми волосами, и потому мы вправе видеть в ‛золотых волосах’ Ариадны, сделанных Гефестом (а вслед за этим и в самой Ариадне), параллель к Гефестовому ‛медному чудовищу’-минотавру. Каждый из трех циклов