Сюжет Тристана и Исольды   —   Лист 6 (об.)

и бросает в море.¹ Итак, Даная с сыном живут в ‛море’, в ‛темном ящике’. Конечно, этот, мотив повторяет предыдущий мотив о жизни Данаи в ‛медном тереме’ под землей и о ‛дожде’, оплодотворяющем ее. Даная – божество подземное и водное, которое сочетается с солнечным золотым богом и рождает солнечного сына, Персея, выходящего со своей матерью из воды.² Этот Персей – известный борец с чудовищами, с драконом, с морским зверем, с Горгонами. Эти Горгоны – чудовища, чьи головы обвиты змеями, чьи руки сделаны из меди, а крылья из золота; их взгляд обращал все предметы в камень. И вот Персей, сын золота, побеждает Горгон и с помощью их головы превращает в камень всех, кого хочет.³ В этом мотиве образы ‛женщины’, ‛чудовища’, ‛змеи’, ‛металла’ и ‛камня’ слиты совершенно. Но они снова отделены и перетасованы в эпизоде с Андромедой. Дело в том, что красавицу Андромеду должно было пожрать морское чудовище, она уже была прикована к морской скале и из воды выползал страшный зверь, когда Персей схватился с ним в поединке, убил его и освободил Андромеду. Однако, на Андромеду претендовал ее дядя; но Персей обратил его в камень и женился на Андромеде, обращенной впоследствии в звезду.⁴ Но ведь и Андромеда, хоть и ‛звезда’, есть ‛камень’: она прикована к скале и, по законам мифологического мышления, этим самым уподоблена этой скале. Итак, сын ‛золотой влаги’ побеждает ‛золото-медных чудовищ’, вмещающих в себя и природу ‛камня’, обращает своего соперника в ‛камень’ и женится на каменной принцессе. Любопытно, что мать Персея, Даная, живет под землей и в воде, а жена Персея, Андромеда, представлена мифом на скале среди моря, как жертва именно водного чудовища. Решительно этот же самый миф прикреплен и к Гераклу. Геракл освобождает Гесиону, прикованную к скале, от морского чудовища. Но разница здесь та, что Геракл отвоевывает Гесиону не для себя, а для своего друга.⁵ Геракл, как и Персей, божество солнечное и огневое, и его битва с морским чудовищем обращается в битву за женщину, за водную богиню. Но под этими мифами лежит еще более архаичный образ, показывающий, что два мотива ‛женщины-воды’ и ‛зверя-воды’ были некогда единым мотивом. Так, мы видели,