Слепец над обрывом   —   Лист 4

сопровождалось* словами: «долой голод, пусть войдет обилие (Плутос) и здоровье»¹. Вообще, Плутос в виде обилия, именно еды, а Бедность в виде голода – обычные изображения в греческом фольклоре². Параллельно фольклору, эти представления попадают и в литературу, восходя к одной и той же семантике богатства. У Аристофана и в «Тимоне» Лукиана Плутос, Богатство, появляется вместе со своей парой, с Бедностью или Пенией. У Аристофана в разбираемой пьесе, в ее центральной сцене, происходит состязание между Бедностью и Богатством (роль которого ведет Хремил), причем Бедность доказывает свое над ним превосходство³; но если здесь ее добродетели восхваляются только пережиточно, то в «Тимоне» Лукиана она прямо носит эпитет «наилучшей», и спутниками ее являются Мудрость, Терпение, Труд и Храбрость⁴; точно также и в евангельской интерпретации добродетели отняты у Богатства и уже переданы Бедности. Конечно, такое переосмысление Плутоса вызвано экономическими и классовыми причинами того времени, когда оформлялся эпизод о Лазаре, рассказ о Тимоне или, еще раньше, комедия о слепоте Богатства. Вообще, не следует путать двух исторических моментов и двух вопросов науки: я говорю не о литературном оформлении V века д. н. э., а о фольклорном мотиве, созданном идеологией земледельческого периода. Здесь в этом периоде, Бедность (Пения) была божеством равным Плутосу, лишь олицетворяла другую его сторону. У Лукиана эта связь Плутоса с Пенией, подобно богачу с Лазарем, так же не случайна и не произвольна, как и у Аристофана: там и тут это парное соответствие двух божеств было взято в привычной двойной роли из мировоззренческой традиции, которая продолжала жить в обряде и в словесном фольклоре. Почему эта пара выступает у Аристофана – понятно; ведь вся его комедия посвящена Плутосу и, как можно предполагать, обрядовой предпосылкой к ней было изгнание Пении, Бедности, и водворение на ее месте Плутоса, Богатства; Плутос, как указывает композиционный канон греческой комедии, перерождался из Бедняка в Богача, и это было равносильно его оживанию, регенерации⁵. Мы видим и в самой пьесе, как изгоняется Бедность, а вместо нее водворяется