Слепец над обрывом   —   Лист 6 (об.)

в* другом – оно полно изобилия и цветущего достатка; в себе самом переживая двойственность фаз, оно в один и тот же день умирает в природе своей матери –бедности и воскресает в природе своего отца – богатства1. Так и Лазарь; у Луки дается его перипетия из бедности в богатство, у Иоанна – из смерти в воскресение2; а то и другое семантически объединяется в обрядовом земледельческом фольклоре, где позади евангельского Лазаря находится божество урожая и плодотворящего дождя3. Конечно, в комедии Аристофана, вся фабула которой построена на перерождении Плутоса и на переходе его из фазы нищеты в фазу изобилия, присутствие двойной роли богатства и бедности является необходимым. Мы видим ее тут и единично, и раздельно: в первом случае – Богатство в виде нищего, во втором – на сцене появляется и Бедность. Но к кому же из них относится обряд сбрасывания и изгнания? – К Бедности, конечно; к безобразному нищему и старому существу, которое олицетворяет смерть и соответствует «природе матери», умиранию, – к Плутосу в функции умирающего Лазаря, в функции Пении. Платон, излагая миф о рождении божества любви, приводит такую сцену: Богатство, Порос, сидит среди богов и пирует, а нищая Бедность, Пения, стоит в дверях и вымаливает подаяния со стола4. Здесь, в греческом мифе, пир происходит среди богов, в садах Зевса, т. е. в раю, и пирующий Богач – это бог, просящая милостыню – богиня; таким образом, этот миф

Комментарии:
1 Plat. Symp., 203 ВСD. «В один и тот же день он то цветет и живет, когда имеет изобилие, а то умирает, но снова воскресает вследствие природы отца… так что Эрос не бывает ни нищим, ни богатым». Архаично-космогоническая идея круговорота, состоящего из беспрерывных смен в противоположное, не допускает остановки, и потому Эрос, как и все богачи типа Плутоса, будучи нищим и богатым, в сущности, никогда не стабилизирует этих свойств. У Платона на основе конкретного смысла древнего мифа вырастает этическое понимание Эроса; по словам Целлера к данн. месту, «в Любви объединяются обе стороны нашей природы, конечная и бесконечная». Первая – бедность, вторая – богатство; однако самая возможность отождествления «конечной» стороны именно с «бедностью», а «бесконечной» с «богатством» указывает на классовое осмысление первоначально-конкретной метафоры.
2 Ioann., 11, 17–45.
3 А. Н. Веселовский, ЖМНП, 1892, III, 168; Аничков. Весенние обрядовые песни. Сб. Отд. яз. и сл. Ак. Наук, 73, 217. «Лазарки» – весенние обрядовые песни, обряд «лазарствования» – дохристианский аграрный обряд.
4 Plat. Symp., 203, В. Порос, божество достатка, не «выдуман» Платоном для аллегории, как некоторые думают; он встречается уже у Гесиода и Алкмана (Alcm. fr., 16 Bergk и Schol. ad loc.). Сад Зевса – античный рай, и Ориген наивно полагал, что это подражание библейскому раю (Orig. Contr. Cels., IV, 39, I, р. 532 D); ср. Bergk. Garten der Götter. Jahrb. f. Philol., 81. 414 sq.