¹ Plut. Ant., 69–70; Luc. Tim. 36, 41. Если исторический Тимон существовал, на его биографию были перенесены черты Плутоса-Тимона.
² Plut., o.c., 70.

¹ Soph. Оеd. Соl., 1590 sq. Этот мотив об Эдипе ср. с мотивом о кровосмесителе св. Григории, который и сам рожден в кровосмесительстве. Он искупает свой грех, живя в скованном состоянии, на одиноком утесе. Этот подвиг приносит ему папский сан и канонизацию. Его судьба воспевается знаменитым миннезингером Гартманном фон Ауэ. Мотив св. Григория встречается в фольклоре чуть ли не всей Зап. Европы.
² Soph., о. с., 1649.
³ Так же трактует «медные ступени» Эдипа и Eitrem, Hermes und die Тоten, 17.

¹ Preuss, Neue Jahrb., 1906. 17, 180; Mannherdt. Wald und Feldkulte, 321; Usener. Ital. Myth., Kl. Schr., IV, 100, 103 sq. 110 sq.
² Usener, о. c., 100 sq.
³ Usener. Der Stoff d. Griech. Epos, там же, 243 sq., 256. Такова в Таргелии смерть Терсита и Эзопа. Человеческое жертвоприношение путем сбрасывания со скалы было и в культе Таврской Артемиды, Hrdt., IV, 103. У первобытных сбрасывают со скалы стариков. – Ср. О. Фрейденберг, Терсит, Яфетический сборник, IV, 234.
⁴ Politis у Kerényi. Der Sprung vom Leukasfelsen. Arch. f. Rel.-Wiss., 1926, 24, 69 2.
⁵ Dieterich. Mithrasliturgie, 181; Carcopino. La basilique Pythagoricienne de la Porte Majeure, 3 ed, 1927, 377 sq.; Usener. Götternam. 328 sq., Beiläufige Bemerk., 314 (Kl. Schr., t. IV).

¹ Plat. Symp., 203 ВСD. «В один и тот же день он то цветет и живет, когда имеет изобилие, а то умирает, но снова воскресает вследствие природы отца… так что Эрос не бывает ни нищим, ни богатым». Архаично-космогоническая идея круговорота, состоящего из беспрерывных смен в противоположное, не допускает остановки, и потому Эрос, как и все богачи типа Плутоса, будучи нищим и богатым, в сущности, никогда не стабилизирует этих свойств. У Платона на основе конкретного смысла древнего мифа вырастает этическое понимание Эроса; по словам Целлера к данн. месту, «в Любви объединяются обе стороны нашей природы, конечная и бесконечная». Первая – бедность, вторая – богатство; однако самая возможность отождествления «конечной» стороны именно с «бедностью», а «бесконечной» с «богатством» указывает на классовое осмысление первоначально-конкретной метафоры.
² Ioann., 11, 17–45.
³ А. Н. Веселовский, ЖМНП, 1892, III, 168; Аничков. Весенние обрядовые песни. Сб. Отд. яз. и сл. Ак. Наук, 73, 217. «Лазарки» – весенние обрядовые песни, обряд «лазарствования» – дохристианский аграрный обряд.
⁴ Plat. Symp., 203, В. Порос, божество достатка, не «выдуман» Платоном для аллегории, как некоторые думают; он встречается уже у Гесиода и Алкмана (Alcm. fr., 16 Bergk и Schol. ad loc.). Сад Зевса – античный рай, и Ориген наивно полагал, что это подражание библейскому раю (Orig. Contr. Cels., IV, 39, I, р. 532 D); ср. Bergk. Garten der Götter. Jahrb. f. Philol., 81. 414 sq.

¹ О ‛слепом’ и ‛старике’ см. Н. Я. Марр, К толкованию имени ‛Гомер’. Доклады Российской Академии Наук, 1924, 4.
² Schwenn, Ares, l. с
³ Usener. Kollone, Кl. Schr. IV, 44. Р. Эрлих. Иблис-музыкант, ЗКВ, т. V, стр. 397. – Похищение есть первоначально raptus in caelum, Kerényi, о. с., 62; Lietzmann, Bibl. Warburg, 1922–1923, I, 66–70; об обрядах таких похищений Reitzenstein, Das Märchen von Amor und Psyche bei Apuleius, 25 sq. Ср. ниже статью Р. Эрлих «Сказка о ловком воре».
⁴ Н. Я. Марр, назв. соч., 3 (‛слепой’-‛темный’, ‛мрак’).

¹ Примеры земледельческой семантики металла: медные воины посеяны Кадмом; или Ясоном; из семени Кроноса из земли вырастают гиганты в блестящих доспехах; медное поколение произошло из ясеня; железо, по Каллимаху, злое растение и т.д. – В комедии Ферекрата Metalles идет речь о подземных людях, обладателях богатства и изобилия. Исчерпывающий материал по мифам, связанным с металлом, дает дисс. Р. В. Шмидт «Металлическое производство в религии и мифе древней Греции», 1931. – Ср. mе-tall-оn, рудник, и tell-us, земля.
² Греческая мифология буквально переполнена примерами. Любопытна сказка «Звезды-монеты» (Гримм): с неба падают звезды, которые становятся на земле золотыми червонцами. Вот любопытная иллюстрация переосмысления солярной метафоры в период денежного хозяйства!
³ Plat. Symp., 203 С. Ориген (о. с.) сравнивал этот миф с историей Адама: там и тут место действия – рай. Порос – это Адам, соблазняющая его Пения – змея. Этот отец церкви был, по-видимому, сговорчивей наших ученых и, по-видимому, согласился бы даже отождествить змею с Евой. Тема, заданная Оригеном, о сопоставлении Адама–змеи с Поросом–Пенией (т. е. и с Богачом-Лазарем) очень любопытна для мифолога. Но почему он не вспомнил Руфи и дочерей Лота? – В передаче Платона, Нищая приходит к Богачу 1) за едой 2) за оплодотворением. Этот обычный параллелизм (еда-производительный акт) восходит к земледельческой концепции земли–матери, рождающей и кормящей. В фольклоре мы имеем цикл сказок, разворачивающих, этот образ таким путем. Голодный нищий приходит на огород к скупой богачке и молит поесть. Та бросает ему луковичную стрелку, или кожицу от груши, или листок порея. После смерти она попадает в ад, нищий в рай. Желая ее спасти, праведник бросает ей кусочек этого же овоща (таково условие ее избавления), но женщина обрывается и навсегда остается в аду. По большей части в роли праведника выступает сын грешницы (см. Сумцов, Легенда о грешной матери, 1893, ст. 12); поздний сюжет ввел сына, чтобы осмыслить то, что грешница является матерью. На самом деле сюжет строится на развертывании матриархально-земледельческого образа ‛матери-преисподней’; поэтому героиня становится ‛матерью’, а место действия – ‛преисподняя’, где эта мать навсегда остается и где сказка локализирована. Итак, нищий просит богачку дать поесть, богачка скупа, оба умирают, нищий попадает в рай, а богачка в ад, где и остается навсегда. Богач здесь женщина, а не мужчина; вместо стола с едой здесь огород; хлебные крохи заменены остатками овоща (в некоторых вариантах сыном грешницы является хлебопек). Итак, ‛богатство’ и ‛скупость’ связаны с ‛преисподней’ (землей). Женщина в роли то нищей (Платон), то богатой (сказка); она или ‛мать’ или ‛желающая стать матерью’, матерью становящаяся. Сказка имеет смежности 1) с мифом об уводе из преисподней матери (Дионис-Семела), 2) со сказками о жене супротивнице (злая жена падает в преисподнюю, муж хочет вытащить ее, но веревка обрывается, и жена остается в аду). Оба цикла семантически одинаковы и лишь иначе социально-оформлены.

¹ Такова мистификация и угроза в этом же мотиве в Оd., XIV, 397 sq. К свинопасу Евмею приходит нищий и безобразный старик, который предсказывает возвращение Одиссея. Он предлагает, в случае неисполнения его слов, чтоб Евмей возбудил против него рабов, и они сбросили бы его вниз с высокой скалы. Этот старый нищий – сам Одиссей. Гомеровский стих указывает, что роль рабов в данном обряде была обязательной и что не даром у Аристофана именно раб угрожает Плутосу.