Терсит   —   Лист 3 (об.)

разводить* огонь, колоть дрова для жарки, готовить пищу, варить и разливать вино (XV 322 сл.) – все то, чему его научил загробный бог, Гермес (319). Но ведь и сам Одиссей не скрывает, что Эврилох его очень близкий родственник (X 441), а мифологически и сюжетно это значит, что их природа едина, и лишь Эврилох метафоризирует одну определенную сторону Одиссея, хтоническую: Εὐρύλοχος – есть эпитет смерти, причем и εὐρύ и λόχος – две метафоры, описывающие ее¹. Мотив святотатства вызван именно этим; но, помимо мотива похищения, в него входит и мотив неповиновения, в нашем случае — неповиновения богу, Солнцу. И не дублирует ли он мотив неповиновения Одиссею, тоже как богу, хотя бы это был «царь» или «вождь»? Как метафоры, «исчезновение» или «похищение» параллельны «бегству», и вот мы видим, что Эврилох уже в первом пассаже «призывает к бегству», а во втором определенно «удерживает» товарищей от выступления и один «остается», переча царю у Кирки и богу на Тринакрии. Что же значит «выступать», «оставаться», «удерживать»? Сюжетно-мифологический словарь наполняет эти образы совершенно конкретной семантикой. Действует живой, бездеятелен мертвый; «выступать» — метафора жизни, «оставаться», «не итти» – метафоры смерти. Поэтому, «итти» это значит «преодолевать смерть»; «идущий» — покойник, который оживет и обновится; тот, кого ждет регенерация, должен «пройти» страну смерти буквально, и «друг» тот, кто «сопутствует» ему, «враг» тот, кто с ним «не идет» и «удерживает» его «спутников» или призывает их к «бегству»². Отсюда «сошествие» в преисподнюю «верного друга»; «верный» спускается в страну смерти, и оттого Гильгамеш — верный друг Эабани, Геракл верный друг Тезея, Алкеста — верная жена Адмета (или в индусском эпосе — Савитри). «Покорность», «повиновение» этих жен и друзей в том и состоит, что они «верны» и «сопутствуют» своим друзьям и мужьям в преисподней, «проходя» вместе с ними фазу уми