Терсит   —   Лист 4

рания*. Но нетрудно видеть, что каждый из этих парных божеств персонифицирует самое смерть, и уже оттого вызывает ряд мотивов, которые представляют собой тот же образ смерти в развернутом, в форме мотива, виде. И Eurylochos, как божество смерти, метафоризируется в «неповиновение», «удерживание от выступления», «бегство» (отсюда — «трусость»), «непокорность». Этими чертами отрицательной (хтонической всегда) характеристики Эврилох тождествен Терситу. Оба, в виде очень редкого для греческого эпоса случая, «бунтари», непокорные и дерзкие, противоречащие «богу» // «царю» (отсюда и «святотатство») и поносящие их; оба трусы; оба «враги» Одиссея; и обоих наказывает смерть – кара; лишь в одном более выдвинута сторона шутовской природы, в другом «непокорности». То, что антагонистом Терсита является не Ахилл и не Агамемнон, а Одиссей, и что Одиссея Терсит «ненавидит» наравне с Ахиллом, указывает на мифологическую общность Терсита и Одиссея. В Эврилохе такая общность с Одиссеем несомненна, а слитность природ Эврилоха и Терсита подкрепляется еще и генеалогически: Эврилох — дядя Терсита,¹* а мы знаем, как в античном сюжете генеалогическое родство есть семантическое. В Илиаде же мы встречаем и контаминированное имя троянца Терсилоха, который, подобно Терситу, умирает от руки Ахилла².

3.

Но Терсит связан с Одиссеем не только в Иллиаде и в фольклоре. Есть одно рудиментарное лицо в «Одиссее», которое показывает нам стертые черты и стертые связи Терсита с Одиссеем. Это – глашатай Эврибат. Наружность его, по сравнению с обычной внешностью эпических героев, неожиданна: он горбат, чернокож, с курчавыми волосами (XIX 245). «Горб» и «черная» кожа – метафоры, хорошо и давно известные по семантике смерти; курчавые волосы считались приметой труса, человека, вообще, дурного³, а все вместе взятое дает снова маску комического типа, особенно