Терсит   —   Лист 9 (об.)

частица* тех «мы», которых эксплоатирует Агамемнон. Мы, ахейцы, отдаем тебе всю добычу, которую заработали сами – таков смысл первых слов Терсита (225–228). Хочешь получить еще что-нибудь, что принес бы тебе я или кто-нибудь иной из ахейцев (ἐγὼ … ἢ ἄλλος Ἀχαιῶν, 231)? – говорит он дальше. Вовсе не следует, чтоб имущий власть причинял нам, ахеянам, одно зло (233). Мы не мужчины, а бабы, низкие трусы; вот отплывем ка по домам, а ему дадим одному набирать добычу под Троей, и пускай он посмотрит, годимся ли мы ему на что-нибудь, или нет (235 сл.). Так он теперь обесчестил и Ахилла, который гораздо более заслужен, чем сам Агамемнон; не будь Ахилл так небрежен к обиде, это было бы уже последнее оскорбление Агамемнона (239–242). Во всей этой речи Терсит говорит за всех и ко всем, как народный трибун, выступающий в общественном собрании. «Молчи, Терсит, пустословный, хотя и звонкий, оратор» – кричит ему Одиссей – « и не смей вступать в спор с царями!»¹. Показательно, что Ахилл грубит Агамемнону несравненно больше, чем Терсит; именуя его пьяницей, собакой и трусом, он говорит, что Агамемнон никогда не рисковал жизнью вместе с народом, а избирал более легкий путь грабителя, отнимая заслуженные дары у того, кто решался ему противоречить; он – мироед, властвующий над ничтожествами (I 225 сл.). И, однако же, несмотря на все это, ведь Ахилл и сам царь, и потому его распря с Агамемноном трактуется придворным поэтом, как ссора равных, как борьба за добычу и власть; ты видишь, говорит Агамемнону Нестор, этот человек желает преобладать над всеми, властвовать над всеми, командовать всеми, но я-то не думаю повиноваться (1 287 сл.). А Ахилл отвечает в тех же выражениях: другим приказывай, а я-то не думаю тебе повиноваться (I 295). Я отплыву на родину, говорит он перед этим, и раз ты меня обесчестил (отняв добычу), не стану копить тебе тут имущества и богатств (I 169 сл.). Твою награду я отниму, вторит ему Агамемнон, и этим покажу тебе, что я могущественнее тебя, чтоб и ты, и всякий другой страшился считать себя равным со мной и уподобляться мне (I 185 сл.). Но Ахилл, хоть временно посрамлен отнятием у него рабыни, все же, в конце концов, одерживает полную моральную победу над Агамемноном; дерзость его есть только гнев, и личный характер этого гнева способствует его ореолу. Иное с Терситом. Не Агамемнон отвечает ему – для этого Терсит слишком ни