Thamyris   —   Лист 2

и боги; Гименей, создатель брачной песни, внезапно умирает; даже сирен-певиц губят музы. Можно итти еще дальше: стоит вспомнить слепоту Гомера, слепоту Демодока, слепоту Стесихора и Ксенокрита и всех мифических поэтов, чтобы все эти беды певцов перестали казаться случайными, и между ними была бы найдена связь.¹ Но вот что странно: ведь именно мифические певцы благочестивы и «прикреплены» к тому божеству, которое их убьет: в Гименее Аполлон погубит своего сына, в Лине – возлюбленного; Тамирис и сирены жертвы и дети нимф и муз; нимфы губят Дафниса и Боримоса, своих возлюбленных; Орфей, пророк Диониса, находит смерть у жриц Диониса. Таким образом, этиология мотива противоречит сюжетному канону; там, позади нее, Пенфей, враг Диониса, претерпевает судьбу самого Диониса. Адонис, убитый Аресом сам становится звездой Ареса, Каллисто, пораженная Артемидой, воспроизводит ее же роман с Зевсом и т. д. Отбрасывая эту этиологию, мы выводим из конструкции сюжета совершенно обратное заключение: в мотиве «жертвы» и «губителя» мы вскрываем их тожественность, полное единство божества и его врага, караемого и карающего.² И оглядываясь на Тамириса, ослепленного музами за хвастовство музыкальным искусством, мы так транскрибируем теперь этот сюжет семантически: герой сам есть то же олицетворение, что и музы, сам есть божество музыки, и ослепление его стоит в связи именно