Thamyris   —   Лист 5 (об.)

за смерть своего сына (I 205–214). Но с сюжетом не может бороться Геродот: мы узнаем, что Кир сватался к царице и получил отказ в любви и потому пошел на нее войной; что сына ее он взял в плен и опоил вином, и сын сам, поняв позор, убил себя; и что царица, нападая на Кира, умерщвляет его, и ненавистную голову бросает в мех, наполненный кровью. Мотивы: смерть сына-юноши из-за отказа в любви прекрасной и внушающей страсть воинственной царицы; головы врага отважно или коварно снятой этой красавицей и составляющей триумфальный эпилог рассказа, наконец, параллелизм смерти сына, напоенного вином, и отвергнутого любовника, напоенного кровью¹ – это все обнажает перед нами мифологический сюжет из разряда Иштари, Семирамиды, Юдифи и заставляет видеть в Кире дублера царевича, погубленного первоначально самой возлюбленной-матерью. И мы не ошибаемся в этом, потому что царицу зовут Τόμυρις (Hrd. l. с.), и κῦρος значило «солнце» и было названием реки.² Но почему «не ошибаемся»? – Потому что этот сюжет принадлежит канону нашего Тамириса, потому что и наш Θάμυρις тоже появляется в роли скифского царя (Соnon. Narr. VII), и наша скифская царица превращается у римлян в Tamyris (Just. I 8). Совпадение созвучий, да; но ведь мы обычно ссылаемся на совпадения, если не хотим ссылаться на неизбежность.
Но еще есть одно доказательство на Кавказе. Это иверская святая, знаменитая царица Тамара. И опять Thamar. И опять могущественная владычицам с необычайным обаянием красоты и власти. Как Томириса, непобедима; к ней сватается персидский царь, как к той, и с тем же неуспехом; конечно, он вторгается