Три сюжета или семантика одного   —   Лист 2 (об.)

вспомним*, что героиня Шекспира, из-за своего злого и надменного нрава, также живет в одиночестве; у Кальдерона герой является перед нами закованным, а у Шекспира есть сцена – странная очень сцена! – где героиня бьет свою связанную сестру. Какое-то ныряние этих двух сюжетов; то выплывает полное единство, то на поверхности одно отличие. По-видимому, нужно обратиться еще к одному гению… Это Бокаччио; в VIII рассказе III дня его Декамерона находится сюжет, который обычно принимают за вариацию сюжета «жизнь есть сон». Но здесь он оказывается весьма легкомысленным: один аббат, желая поухаживать за женой ревнивого глупца, усыпляет его, кладет в гроб и объявляет умершим; пока жена оплакивает его и сходится с аббатом, беднягу запирают в темный погреб, где его старательно каждодневно секут и убеждают, что он находится в чистилище; и лишь когда жена ревнивца становится беременной от аббата, глупого мужа снова усыпляют, и он восстает из гроба, исцелившись навеки от ревности. Но вот одна подробность: при переносе глупца из гроба в погреб его переодевают, как и при обратной метаморфозе, и аббат, отправляясь к изменнице, идет к ней в одежде ее «покойного» мужа. Что же в этом сюжете отчетливей: переход мужа из жизни в смерть и снова в жизнь, или мотив «эротики», соединения жены с аббатом? Или, быть может, мотив усмирения ревнивого мужа? – Ответить еще трудней; но запомним, расставаясь с Боккачио, что его сюжет является аналогией к сюжету не только Кальдерона, но и Шекспира, и дает эту аналогию в существенно иных транскрипциях. Здесь «жизнь есть сон» обращается в «жизнь есть смерть», а свадьба – в акт воспроизведения.

5.
! O quanto el naser, O quanto
Al morir es paresido!
(Из стансов Кальдерона).
И вот мы отошли на время от Кальдерона и очутились возле ефесской матроны в склепе, где по настоящему похоронен ее умерший – действительной умерший! – муж. Сюжет всемирно

Комментарии: