(ведь
* их двое!), в своей дифференцированной формовке, эти самые две метафоры суть один и тот же образ. «Суть – один». Новая арифметика и новая логика! Но если «суть», только ли две метафоры «суть один образ», или же их множество? – Мы сейчас это увидим.
7.
Для этого забудем все сказанное и займем традиционный пункт наблюдения, улавливающий аналогии. Возьмем историю Гассана из 1001 ночи, где еще сохранились свежие черты брачной подмены жениха – горбуном, перенесения героя во времени брачной ночи прямо с постели в таинственную страну и обратно в ту же постель после рождения у его жены сына, – опять-таки, с мотивами сна, побоев, временной роли слуги, смерти и воскресения; историю, там же, глупого Ксаилуна, которого била жена, пока в насмешку он не был усыплен и переселен на тот свет, где на него была надета козья шкура и козья маска (подлинные атрибуты плодородия и дьявольщины!), а затем снова усыплен, переодет и положен на прежнее место, – после чего он излечился от глупости; возьмем показательную новеллу Граццини1, где пьяницу переносят во дворец, а затем прячут его в темный монастырь, и пока он здесь находится среди замаскированных в покойников людей, его объявляют умершим, хоронят под его видом другого человека и жену его выдают замуж, – а когда герой снова появляется на свет, то это объясняют, как похищение его злыми демонами и как призрачный вид беса; сюда же примыкает, в Cento Novelle Antiche, флорентиская новелла о столяре, которого в насмешку перестают считать самим собой, а принимают за другого, засаживают в тюрьму, потом за ужином усыпляют, переносят на его собственную кровать и заставляют проснуться опять собою. Не менее ярка одна из сказок, сохранившихся по сей день в одном из глухих углов нашего Союза: жена, желая обмануть мужа, усыпляет его в по
