Въезд в Иерусалим на осле   —   Лист 10

бесный город, наверх, на небо1 (отсюда – образ «небесного Иерусалима»). Этот вход солнечного божества в небесный город означал спасение города2, избавление его от врагов мрака, от смерти и стал предметом обряда*, предшествовавшим обрядам «спасения» земледельческим, когда спасение понималось как производительный акт и преодоление смерти в новом рождении приплода. Торжественный въезд в город солнечного божества сделался предметом и такого обряда, который известен нам под именем «победы», «триумфа». Этот обряд триумфа существовал у такого древнего народа, как этруски; впоследствии он перешел полностью к римлянам. Он воспроизводился таким образом. Солнечное божество олицетворялось в царе; и вот этот царь, в одежде божества, садился в колесницу, запряженную белыми конями (солнце представлялось управляющим колесницей с белыми конями), и среди огромной ликующей толпы въезжал в город через так называемые триумфальные ворота. Въехав в город, он отправлялся в храм того бога, которого олицетворял, и приносил ему там жертву3. У других народов были соответствующие обряды, но из них мы видим, что въезжал не царь, а въезжало само Солнце, которое в пышной процессии следовало по городу и направлялось в свой храм4. Вообще, все такого рода обряды непременно имеют целью отвести победное божество в храм, а сам храм является при этом жилищем бога, тем местом, где он пребывает, то есть небом5. Больше того. И сам храм имеет предметом своего богослужения это же продвижение божества из тьмы на небо. До сих пор великий вход христианской литургии заключается в том, что божество проходит те же триумфальные ворота (они называются «царскими вратами», потому что ‛царь’ это и есть ‛солнце’) и, пройдя всю церковь с западной стороны (запад означает заход солнца, тьму, смерть), идет почить в святое святых, в свое местопребывание6.

Комментарии:
1 ‛Город’ = ‛небеса’, Н.Я.Марр. Из поездки к европейским яфетидам. – ПЭРЯТ*. 1926, с. 144 *.
2 Сотер (спаситель) было прозвище богов города, и связь города со ‛спасением’ и ‛спасителем’ была чисто культовая; этот факт подтверждает такой ученый, как Вендланд: ZNW. Bd 5, c. 347 [Wendland P. Σωτήρ. – ZNW. 1904, Вd 5. – Н.Б.]. ‛Въезд в город’ (в свое ‛жилище’ – ‛храм’) есть метафора выхода из смерти; вторично ‛город’ связывается со ‛спасителем’ (избавителем от смерти) уже реалистически. Так, κτίστης – основатель города – мыслится спасителем (сотером) (Usener H. Der Stoff des griechischen Epos. – Kleine Schriften. – 4. – Lpz. –В., 1913, с. 199). Отсюда ‛город’ и ‛страна’ – объект сотерии в культе богинь-спасительниц. Ср. Arph. Ran.* 381, где ‛страна’, ‛спасение’ и ‛времена года’ увязаны семантически. Связь ‛спасителей’ и ‛взятия города’, а также ‛въезда спасителя в город’ и уподобления солнечному восходу, став «общим местом» культа, нашла пародию у Аристофана (Eq.* 149): изумленного колбасника, показавшегося на городской площади, приветствуют: «Взойди, спаситель, в город и нам явись!». При избрании колбасника на царство в качестве сотера его ставят на лоток и оттуда показывают все греческие владения (полная пародия Саула!).
3 Fries K. Studien zur Odyssee. – Vorderasiatische Gesellschafts-Mitteilungen. В., 1910, Jg. 15, № 2–4, с. 3 и cл. Там же огромная литература вопроса. Ср.: Usener H. Sintflutsagen. Bonn, 1899, c.120.
4 Нdt.. II, 63.
5 ‛Храм’ как ‛жилище’ и ‛небо’, Марр Н.Я. Иштарь (от богини матриархальной Афревразии до героини любви феодальной Европы). – ЯС. 1927, т. 5, с. 113; он же. Первый средиземноморский дом, с. 234; он же. Филистимляне, палестинские пеласги и расены или этруски (из мира лошадей от Пиренеев до Малой Азии, до Руси). – Еврейская мысль. Л., 1926, т. I, с. 13; Eisler R. Weltenmantel und Himmelszelt. München, 1910, с. 206 и cл., 618; Франк-Каменецкий И.Г. Вода и огонь в библейской поэзии, с. 157.
6 Никольский К.Т. Пособие к изучению устава богослужения Православной церкви. СПб., 1894, с. 432, 471; Holl K. Die Entstehung der Bilderwand in der griechischen Kirche. – ARW. 1906, Вd 9, с. 376.