Академия полюбуется. И он, мрачный, заперся у себя в кабинете, поручив эту меру официальному руководителю секции. Все его окружающие знали, что предстоит спектакль.
На следующий день ученый секретарь Института позвонил мне по телефону и передал от имени Марра официальное извинение с просьбой продолжать работу.
Можно ли без волнения закончить этот рассказ? – Мы все, из любви и уважения к Марру, не посчитались с формой его поведения и учли только идейное содержание его поступка. Мы знали, что Марр, нанося боль человеку, защищает его высшие права и его научное достоинство.
18
Я работала год над коллективным проведением «Тристана» и должна была доложить о результатах на пленуме Института в присутствии Марра. Но до этого дело не дошло. За последние годы я все больше переключалась на работу в Институт Речевой Культуры1, где начинала чувствовать себя так же хорошо, как когда-то в Яфетическом Институте; здесь же оказались и все мои идейные друзья. Тема по Тристану и Исольде целиком перешла к И. Г. Франк-Каменецкому (он уезжал в колхоз и не мог вначале включиться), который стал ею увлекаться и вкладывать тот пыл и усердие, которые были и у меня до известной поры. Через год, к моменту оформления сборника, я почти не работала в Институте. Вскоре я окончательно перенесла основную работу в Институт Речевой Культуры и, проработав в Яфетическом Институте шесть лет, ушла2.
19
Я не выпускала ни одной статьи, не проверив ее у Марра. Обычно я к нему приходила и говорила ему о своих выводах; он* брал листик бумаги, начинал раскладывать слово на элементы и читал мне их семантику. Не было ни одного случая, когда Комментарии:
|
1 Государственный институт речевой культуры (ГИРК) – это тот же ИЛЯЗВ, перестроенный и переименованный в 1930 г.
2 По мнению американского исследователя К. М. Мосса, недавно защитившего в Корнельском университете диссертацию о Фрейденберг как мифологе, период 1926–1932 гг., т. е. период ее сотрудничества с Яфетическим институтом, «дал несколько наименее сдержанных и наименее заслуживающих доверия статей, а некоторые из них оказались к тому же практически нечитабельными из-за вдохновленных марризмом этимологий, которые нагромождаются одна на другую. К счастью, собственная тенденция Фрейденберг выводить семантику скорее из функции сюжета, а не из этимологии, в конечном счете вела ее к редукции элементов марризма. Но даже после того как она оставила марровский институт и перешла в ЛИФЛИ, даже когда ссылки на Марра в ее работах стали скорее исключением, чем правилом, теория Фрейденберг сохраняет известное сродство с марровской... Однако материал Фрейденберг давал ей известные преимущества перед Марром» (Moss K.M. Olga Mikhailovna Freidenberg: Soviet Mythologist in a Soviet Context. A Thesis Presented to the Faculty of the Graduate School of Cornell University in Partial Fulfillment of the Requirements for the Degree of Doctor of Philosophy. 1984, с. 55–56). К элементам сродства Мосс относит положение о самозарождении, заимствовании элементов культуры, о вечности архаического наследия, переосмысляемого, но формально «неистребимого», как «неистребимы» основной словарный фонд языка, сосредоточение на семантике (или парадигматике) при безразличии к «синтаксису» и др. «Новое учение о языке, – пишет американский ученый, – позволяло двигаться вперед в тех областях, для которых интерпретация и создание новых концепций (creative invantion) по меньшей мере столь же важны, как и эмпирическая реальность Одна из таких областей – палеонтологическая семантика» (с. 54). Мосс считает, что в трехсотстраничной диссертации ему удалось описать только «вершину айсберга» (в другом месте он говорит, что Фрейденберг, как и Фрэзер, – это «что-то вроде колосса» – с. 192), что предшественниками Фрейденберг являются не только Марр, но и Потебня, Веселовский, Узенер; он предполагает плодотворность сопоставления ее концепций с более поздними французскими мифологами – Вернаном, Детьенном, Видаль-Наке – и выражает крайнее сожаление о том, что в академических кругах за пределами СССР она почти неизвестна: «Моя работа, быть может, первая работа об Ольге Фрейденберг, написанная по-английски, но если ее вера в традицию науки оправданна, то она, несомненно, не последняя» (с. 205).
|
