Костенко (Глазырина) Н. Ю. Проблемы публикации мемуарного и эпистолярного наследия ученых: по материалам личного архива проф. О. М. Фрейденберг

Глава 2. Раздел 3
Источники текста (окончание)

2.
«Начиная с января 1937 года, – отметила О.М.Фрейденберг в Записках, – я вела краткую конспективную запись» [курсив мой – Н.Г.]. Это совсем другой текст нежели записные книжки – действительно краткая запись событий, во внешней и внутренней жизни, короткими не распространенными предложениями, например: «1937, январь. Хона [И.Г.Франк-Каменецкий Н.Г.] приехал 1-го, сразу зашел. Успокоение. Потом лечение. Лермонтов. Начал читать лекции сразу. Апокрифы. Тяготился работой в месткоме (и я)". Но в отличии от записных книжек, текст которых при использовании в Записках литературно обрабатывался – отрывочные цитаты вписывались в контекст связующими предложениями, здесь этого не происходит. Фрейденберг не раскрывает смысла многих непонятных фраз (или очень выборочно) и практически не расширяет текст этого дневника – просто цитирует наряду с другими документами. С записными книжками дневник объединяет только общая форма конспекта – записи опорных пунктов, на основании которых потом можно записать нормальный текст, а сейчас просто некогда. С подобной формой можно встретиться снова в «Осаде человека» – хронологическом продолжении «краткой конспективной записи», когда Фрейденберг доходит в очередной тетради до современной событиям записи (обычно весна): «Май. Мне некогда; я записываю краткую канву событий». В архиве эта конспективная запись-дневник не сохранился, его текст переписан в Записки, но, по-видимому, Фрейденберг цитирует ее не полностью.

3.
В краткой конспективной записи упоминается о некоторой автобиографии Фрейденберг: «Я не могу сдержать своих мысленных рассказов к Б. – о детстве, своей юности. Начала писать автобиографию, чтобы дать потом ему прочесть». Эта запись, вероятно относится к осени-зиме 1939 г. Далее Фрейденберг сообщает: «Отослала тетрадь 17 февраля, как-то успокоилась... Позвонил [Б. – Н.Г.] на следующий день [уже середина марта – Н.Г.] (непременно хотел лично)... Сказал, что прочел сразу, читал всю ночь до утра, вышел на лекцию без подготовки. Я показывала ему фамильные фотографии, но он держался холодно. Поблагодарил за тетрадь: «У вас много ума, вам трудно должно быть жить было, – умному тяжко жить. Но я очень ценю в человеке ум...» и т.д.». Итак, по Запискам известно, что Фрейденберг начинает писать автобиографию для любимого человека осенью-зимой 1939 г., это одна тетрадь, законченная не позднее 17 февраля 1940 г..

Самая первая тетрадь Записок о детстве и юности Фрейденберг написана как раз в ноябре 1939 г. – феврале 1940 г. Но по всей видимости, та тетрадь, которую Фрейденберг отдала Б. в феврале 1940 г., являлась только частью имеющейся на сегодня тетради 1–2 Записок, разделенной на несколько глав: 1.Самое главное (гл. 1–25), II. Новая глава, Третья глава, Война. В оригинале эта тетрадь сшита из различной бумаги и носит следы поздней правки. Скорее всего, та тетрадь, о которой Фрейденберг упоминает в 1939–40 гг., не включала в себя все четыре главы, а только первую – «Самое главное». Эта глава (детство Фрейденберг до поступления в гимназию, т.е. до 1903 г.) существенно отличается от других глав этой тетради и от остального текста Записок. Во-первых, почти полным отсутствием документов. Во-вторых, совсем другой стиль, чем даже в следующей главе. В Записках в целом много так называемых лирических отступлений, т.е. отступлений от основной повествовательной канвы, по самым разнообразным поводам, будь то анализ своего внутреннего мира, смысла своей судьбы или размышления о политической ситуации в стране. Но насыщенность текста главы «Самое главное» подобными отступлениями создает впечатление, что глава состоит из них одних. Здесь почти того последовательного рассказа о детстве, каким потом будет выглядеть текст Записок, описывающий гимназию. В этой главе для Фрейденберг важно только то, что отражает основные начала ее личности, действительно «самое главное», что закладывается в детстве и о чем в первую очередь хочется рассказать любимому человеку. И в-третьих, в оглавлении 1947 г. о первой части записано: «1. Самое главное. (1 тетрадь) гл. 1–25.» и не упомянуты три остальные главы, т.е. к 1947 г. у Фрейденберг о детстве и молодости, по-видимому, была только та тетрадь, которую она закончила в феврале 1940 г., а остальные главы были написаны позже. Однако, дата 11 февраля 1940 г. стоит в конце уже дополненной тетради, т.е. не исключено, что тетрадь, которую Фрейденберг написала в это время была после 1947 г. расширена и дополнена по всему объему. Таким образом, можно предполагать существование первоначального текста воспоминаний, до сегодняшнего времени недошедшего; насколько существенны были изменения 1947–49 гг – был ли текст переписан заново, или он просто расширялся – сказать трудно.

4.
Последняя группа источников текста воспоминаний самой Фрейденберг определена как подготовительные материалы к Запискам. Первое упоминание Фрейденберг о существовании таких материалов встречается в тексте Записок и относится к маю 1946 г.: «29 мая 1946, я записала себе, чтобы не забыть потом для этих записок. [о юбилее И.М.Тронского – Н.Г.]". Материалы для Записок представляют из себя три обложки общих тетрадей со вложенными в них «клочками» бумаги с записями Фрейденберг, черновиками ее писем и письмами к ней, газетными вырезками и даже некоторыми документами. На обложках тетрадей рукой Фрейденберг сделаны надписи: «Война. 1941–44.», «После войны. 1944–51.», «После изгнания. 1951–55.» Надписи, скорее всего, сделаны одновременно (один и тот же карандаш, почерк, оформление) и, судя по последней дате, не ранее 1955 г. (дата изготовления тетрадей, обложки которых использовала Фрейденберг 1951, 1952 г.). Тогда же, вероятно, подготовительные материалы были разложены по тетрадям. Но разложены очень неаккуратно, и можно предположить, что раньше они хранились не по периодам, обозначенным на обложках, а складывались в порядке написания, поэтому при раскладке по тетрадям получилась путаница в хронологии (даты «клочков» часто не соответствуют хронологическим рамкам, указанным на обложках).

Записи сделаны карандашом или чернилами на чистых местах или оборотных сторонах ранее использованной бумаги – это старые закладки для книг, письма, черновики писем, работ, использованные конверты и т.п., разрезанные или разорванные на маленькие кусочки. По характеру текста «клочки» можно разделить, по крайней мере на 3 группы.

1. Связный текст (как одно предложение, так и целый отрывок), например: «Я рано поняла свое несчастье, но уже оказалась в его цепях. Внутреннее горе, ужас будущего и поиски избавления стали содержанием моих мыслей. Я обвиняла матерей, растивших такое жестокое отчаянье, а люди говорили обо мне маме: «Как же она останется?» Тем же ледяным страхом жила и мама. Но мы не могли отлепиться одна от другой, и барахтались, как два сросшихся тела, обреченные на бесконечность единства в рано или поздно наступающем конечном» – запись относится, по крайней мере по содержанию, к 1942 г., когда обсуждалась проблема отъезда Фрейденберг из блокадного Ленинграда.
2. Или заметки на память конспективного характера, например: «Шарова в общежитии. Урожайность. Держать всех в напряженьи...», «Бутенко, кто был и кем стал», хроника событий начала блокады:

3. Кроме того, имеются еще выписки цитат, например: «Мой брат был грешен мыслью, не убийством, Но горькой смертью был наказан он. (Рич. III)", имеется целая подборка довольно больших цитат из Ф.М.Достоевского («Бесы», «Братья Карамазовы», «Преступление и наказание», «Записки из подполья») с размышлениями Фрейденберг по поводу прочитанного («Бесы»), частично сделанные в 1953–54 гг.

В тетради «Война. 1941–1944» гг. практически нет ни газетных вырезок (только одна), ни документов. В двух следующих тетрадях их гораздо больше, встречаются как целые статьи, так и вырезки из статей, вплоть до полосок из отдельных предложений: «политика международных провокаций отравляет международную атмосферу». Попадается газетная бумага, разрезанная так, что содержание и смысл вырезки не понятен. Газетные вырезки не датированы самой Фрейденберг, поэтому определить по обрезкам время, к которому они относятся, довольно трудно. В вырезках имеются подчеркивания карандашом.

Документов очень мало – два чистых бланка: отчет по кафедре на 1949–50 учебный год с указанием данных о каждом члене кафедры: должность, степень, стаж, годовая нагрузка в часах, практически выполненная нагрузка – лекции, семинары, консультации, зачеты, практика и т.д. и анкета образца 1948 г.

Имеются так же несколько писем: письмо П.Н.Беркова (конец 1946 г.) и письмо О.М.Фрейденберг – И.И.Иоффе от 18 июня 1942 г. (без окончания).
В Записках подготовительные материалы, если это связный текст или предложение, использовались двумя способами: либо дословное перенесение (тогда Фрейденберг перечеркивала перенесенный отрывок в оригинале, но среди сохранившихся записей таких случаев очень мало), либо с изменениями, таких случаев гораздо больше. Отмеченные эпизоды, заметки на память раскрываются непосредственно в тексте Записок, но, разумеется, из сохранившихся записей так или иначе использованы в Записках далеко не все, можно даже сказать меньшая часть (к сожалению, работа по систематическому сравнению материалов к Запискам с их текстом очень трудоемкая, на сегодняшний день не закончена, поэтому мы вынуждены ограничиться лишь внешним описанием «клочков»).

Среди «клочков», явно относящихся по содержанию к военному и послевоенному времени есть несколько записей, которые являются подготовительными материалами для второй (довоенной – 1917–1941 гг.) части Записок, по характеру ничем не отличающихся от остальных, например: «Величайшее горе это было. Ни об отце, ни о матери так не плакала, как о Сашке» [речь идет об аресте брата Фрейденберг в 1937 г. – Н.Г.]; в Записках эта фраза звучит так: «Я много плакала в своей жизни. Я теряла и отца, и возлюбленного, и надежды, и самое себя. Но ни о ком, никогда, ни до этого, ни вплоть до зарывания мамы в могилу, я не плакала такими страшными слезами, как о Сашке».

Таким образом, можно предположить, что над второй частью Фрейденберг работала также, как над всеми военными и послевоенными частями Записок, а именно делая записи опорных пунктов, развернутого плана, которые затем расширяются при написании непосредственно Записок.

У подготовительных материалов к Запискам, есть еще одна любопытная особенность. Если записать текст всех «клочков» в какой-либо последовательности, например, по хронологии, по содержанию, когда это возможно, или просто подряд, то мы получим текст, удивительно похожий по структуре на записные книжки Фрейденберг, а если предположить, что, скорее всего, в книжки записи вносились целыми блоками, то возможно предположить существование таких «клочков» и в гимназическое время. По сути, «клочки» – это тоже своеобразный дневник, наряду с «лирическими дневниками» и краткой конспективной записью, только уже вполне осмысленно подбираемый, как материалы для будущих автобиографических Записок.

Несколько слов о способах введения документов в текст, которые я проиллюстрирую на примере 2-ой части (3–12 тетради), хронологически соотвествующей сохранившимся записным книжкам и стихам.

Можно выделить два способа включения документов в текст вне зависимости от их вида:

1. Иллюстративный (документы лишь иллюстрируют содержание эпизода, рассказанного Фрейденберг, включены в ткань ее рассказа).
2. Документ сам является рассказом – Фрейденберг лишь дает краткое предисловие к нему, не передающее содержания.

Употребление второго способа возрастает в хронологической последовательности написания тетрадей (как собственно и вообще употребление документов).

О структуре этой части 2-ой части в общих чертах можно сказать следующее: начиная с 6–7 тетради, наблюдается некоторая закономерность в построении повествования – описание событий идет по годам, а внутри года выделяются несколько структурных частей, расположение которых и размеры относительно друг друга варьируется:

1. Внешняя (социальная) жизнь.
2. Внутренняя (духовная) жизнь.
3. Стихи (используются в двух случаях – вначале неразрывно связаны с сюжетом который иллюстрируют, затем – так же, как афоризмы или круг чтения: «В тот год я писала...»).
4. Круг чтения (Фрейденберг перечисляет книги, которые она прочла или перечитала и цитирует понравившиеся места).
5. Афоризмы (часто заканчивают год).

Разумеется, утверждать, что эта схема выдерживается четко и везде не имеет смысла, вышеназванные части плавно перетекают друг в друга, и не всегда они присутствуют в перечисленной последовательности, но деление часто подчеркивается самим автором при переходе к новой части: «Итак, на дворе стоял уже 1934 год. Мою внутреннюю жизнь отражали письма двух подруг моего духа...» или «Весь 29 год прошел у меня под знаком квартирного процесса»и вызывает впечатление черновой или конспективной работы, в которой вставленные как бы наспех документы, органично не вписанные в текст, это впечатление лишь усиливают.

Можно посчитать это за художественный прием, тем более, что часто «Круг чтения» вставлен в текст, описывающий не тот год, в котором эти книги реально были прочитаны, перечитаны или из них были сделаны выписки. Напрашивается более простое объяснение: 2-я часть написана очень быстро – осенью-зимой 1948/49 гг., хотя это огромный массив текста, едва ли не половина всех Записок, трудно было успеть – не есть ли это действительно конспект, заготовка для того, чтобы работать с ней дальше, но заготовка, основанная на документах – записных книжках, тетрадях стихов, письмах и т.п.?

Структура текста задана разными видами используемых источников, внутри которых есть своя последовательность. Если совместить условно выделенные нами части повествования с видами используемых документов, то они совпадут:

При этом хотелось бы отметить одну из особенностей введения документов в текст, это заметнее во второй части Записок, где документов намного больше, чем в других частях: достаточно четко прослеживается связь между отдельными эпизодами или целыми периодами в жизни Фрейденберг и видами используемых для этого документов, например: юношеский роман с Б.Л.Пастернаком да и последующие общение с ним, взаимоотношения с И.Г.Франк-Каменецким описаны в основном с помощью писем, которые используются тем не менее по-разному: все Борины письма в цитатах и переписаны, письма Франк-Каменецкого приведены полностью в подлинниках. Квартирный процесс 1929 г. представлен как целый ряд заявлений по инстанциям Фрейденберг и ее брата, расположенных в хронологическом порядке и снабженных кратким предисловием. Университетское увлечение И.И.Толстым описано с помощью стихов, причем не самых лучших. История ухода Фрейденберг из ИРКа и попытки его реорганизации прокомментированы текстом сатирической пьесы Фрейденберг – и т.д., таких примеров можно привести довольно много. Можно объяснить это просто – приводится то, что сохранилось, но, на мой взгляд, вопрос более сложен – это, скорее, проблема выбора наиболее адекватного способа описания событий собственной биографии.

На основании всего вышеизложенного можно сделать некоторые выводы об источниках рукописи Записок:

1. Одним из выражений «мемуарной готовности» или «чувства истории» явилось то, что Фрейденберг в течение почти всей жизни вела разнообразные дневники, сильно отличающиеся от обычно принятой для этого вида личных документов формы («лирические дневники», краткая конспективная запись, «клочки» и т.п.). Когда Фрейденберг уже писала Записки (начиная, вероятно с войны), дневники велись целенаправленно как заготовки для Записок, но при этом их форма не менялась.
2. В качестве источников для текста Записок использовались своеобразные дневники Фрейденберг, а также отдельные документы биографического характера, многие из которых сохранились в подлинниках в архиве Фрейденберг или были вложены в Записки. Это официальные документы, личные письма, художественные произведения: стихи, проза Фрейденберг, или целые тематические подборки документов: например, почти полная переписка с И.Г.Франк-Каменецким (1924–36 гг.), переписка с Б.Л.Пастернаком, единственная сохранившаяся собственно как переписка, переписка с издательством «Безбожник» по поводу напечатания работы Фрейденберг «Происхождение греческого романа», документы «квартирного процесса» 1929 г. и т.п.
3. Последнее, что хотелось бы сказать об источниках текста Записок. Эти вопросы на сегодня только поставлены, а решение их зависит от серьезного научного исследования подлинника Записок, так что вышеприведенные выводы могут считаться только рабочими результатами по итогам исследований на сегодняшний день, а отнюдь не окончательными.